Зина Портнова. Повесть о девочке, в семнадцать лет ушедшей к звёздам

Семён, насупившись: – Хотел бы и я это знать…Вчера в Витебске запасные в вагоны грузились – на Смоленск; тыщи! Весь вокзал и площадь перед ним забиты были приписными… Может, когда мобилизация закончится – мы немцам холку и намнём…. А пока – не понимаю, Зинуль…. Аэродром в Грудиново пустой, хоть шаром покати – снялись наши летуны и куда-то перебазировались, даже часовых на воротах нет. В доты Полоцкого УРа некого посадить – на двести дотов один батальон…. Хоть стреляй, хоть полохай…. Обещают вроде свежую дивизию дать – но то такое… Не знаю, Зинуля. Может, на более важные участки войска перебрасывают, наш военного значения не имеет… Одна железнодорожная ветка на Полоцк, леса да озёра, глухомань… – Заметив, что Зина пригорюнилась, спохватившись, говорит: – Ты не торопись в отчаяние-то впадать, война – дело обоюдное. Нынче немец банкует, придет когда-то и наш черёд. Не всё ему казаковать по нашим шляхам, когда-то и споткнётся….

Зина: – Хотелось бы побыстрей! – Помолчала, затем продолжила: – Вон, Славка-киномеханик всё над нами подсмеивается, да ещё гаденько так… Мол, ушла ваша непобедимая Красная Армия на Варшаву да на Берлин, как в песне пелось… Там и встречайте. Хихикает, выползок кулацкий…

Семён: – Война, Зин, она как рентген – людей насквозь просвечивает. И сразу видно, кто ты на самом деле есть…. Всё нутро наружу! Я тебе скажу, ныне у кого горе – а у кого и радость, только они её пока скрывают. Многим в наших краях Советская власть поперёк горла, есть и такие, кто немца ждёт, как любимых сродственников… Уже, небось, и караваи пекут, встречать, и рушники из сундуков достали…

Зина: – Так что ж, немцы и до нас могут дойти?

Семён, вздохнув: – Всяко может быть…. До тридцать девятого года считалось, что поляки, ежели война с ними зачнётся, могут нашу местность временно занять – ежели ударят южнее Полоцкого УРа, на Витебск. А немцы-то стократ сурьезней поляков…. Могут и до нас дойти.

Зина: – А до Витебска?

Семён: – Ну, это, положим, вряд ли….

Вдруг все в горнице замолкают и начинают прислушиваться. Сверху нарастает гул авиационных моторов множества самолётов

Зина, полушёпотом: – С запада….

Семён, так же негромко: – Немцы….

Бабушка: – Господи, прости и помилуй! Неужто по наши души?

Семён: – На станции эшелон стоит воинский, ту свежую дивизию, о какой я говорил, к нам в Полоцкий УР перебрасывают – как бы не по их…

Гул самолётов перерастает в визг пикировщиков, раздаются глухие взрывы. Одновременно слышны очереди зенитных пулеметов и орудийные выстрелы

Семён: – По их… Ну хоть зенитки успели развернуть.

Минуту все, находящиеся в доме, вслушиваются в звуки авиационного налёта, и настороженно молчат. Когда всё стихает – в дверь раздаётся стук.

Бабушка: – Кого там чёрт принёс, в страсть-то эдакую?

Голос из-за двери: – Это я, бабушка, Лёня! Папа у вас?

Бабушка: – Входи, Лёнчик, чего заробел-то?

В горницу входит младший сын Семёна.

Лёнька: – Батя, мамка кличет, станцию немцы разбомбили!

Семён: – А ты откуда знаешь? От нас до станции, почитай, пять вёрст!

Лёнька: – Так мы с Колькой с огорода смотрели, как немец летел… Самолётов – жуть, сколько! И вдруг они падать начали, по очереди, на станцию – мы даже сначала подумали, что наши их сбили. Наши густо из пулемётов по ним садили…. Да потом ясно стало – это они бомбят так….