Зинаида Гиппиус. Муза Д. С. Мережковского

«…Бабушка, сибирячка, с темной старой иконой в углу, с зеленой перед ней лампадкой, с чулком в руках и с рассказами о Симеоне-столпнике и Николае-чудотворце. Бабушка, которой я, когда выучилась читать, читала Жития святых, а когда маленькая сестра моя умирала, говорила мне, шестилетней: „Помолись за нее, детская молитва доходчива“. Я молилась – сестра выжила, а я уже с тех пор уверилась, что если помолиться – хоть о хорошей погоде, – непременно будет. Вот только не всегда успеешь…»

З. Гиппиус. Дмитрий Мережковский

Как известно, предки Зинаиды Николаевны открыли в России один из первых книжных магазинов. Но насколько сильное влияние оказали мама и папа, бабушки и дедушки на юную Зину, остается не до конца проясненным. Как в провинциальной среде, среди хороших и умных, но обыкновенных людей выросла эта странная «зеленоглазая наяда»?

Родители поженились в январе 1869 года и уехали в город Белев Тульской губернии – место, ничем не знаменитое, кроме своей исключительно вкусной яблочной пастилы. Там Николай Романович получил место. В январе этого же года родилась старшая дочь Зина.

А уже через полтора месяца отца перевели в Тулу, на должность товарища прокурора, и семейство снова отправилось в путь. Маленькую Зину везла на руках тетка.

Белев. Открытка XIX века

«С этих пор и начались наши постоянные переезды: из Тулы в Саратов, из Саратова в Харьков, причем каждый раз в промежутке мы бывали и в Петербурге, и в Москве, где подолгу гостили», – рассказывает о своем детстве Зинаида Николаевна. Наконец, переехали в Санкт-Петербург, где любимая нянюшка водила Зину гулять в Летний сад. Столица запомнилась Зине смутно. Здесь отец дослужился до звания товарища обер-прокурора Сената. К сожалению, эта успешная карьера была неожиданно прервана: у Николая Романовича обнаружили туберкулез. Семья переехала на юг, в город Нежин Черниговской губернии.

Любовь к литературе девочка унаследовала от отца. «После него осталось довольно много литературного материала (он писал для себя, никогда не печатал). Писал стихи, переводил Ленау и Байрона, перевел, между прочим, всего „Каина“», – вспоминала Зинаида Николаевна. А мать обладала незаурядными музыкальными способностями.

И отца, и мать Зина нежно любила, и даже об отцовской строгости она позже писала с восхищением: «Мой отец был не суров, но строг и требователен. Когда он был чем-нибудь недоволен, он переставал обращать на меня внимание, и я знала, что необходимо идти просить прощения. После все выяснялось, и мы опять были друзья. Именно друзья, потому что он говорил со мной обычно как с равной, с большой».

Ее жизнь в детстве была обычной, как у других, – может быть, более грустной, нежели у большинства, из-за болезни отца. Девочка была ни на кого не похожей – странным, серьезным, упрямым ребенком. Однажды, во время пребывания в Санкт-Петербурге, они с няней пошли в Гостиный двор покупать куклу. Но четырехлетняя Зина потребовала себе живую куклу – другую девочку. Когда ее уводили, Зина плакала и кричала.

Гостиный двор, Санкт-Петербург. Открытка XIX века

Детство

«О ее детстве и первых юношеских годах мы не знаем почти ничего. Время, в котором она родилась и выросла, семидесятые – восьмидесятые годы, не наложило на нее никакого отпечатка. Она с начала своих дней живет как бы вне времени и пространства, занятая чуть ли не с пеленок решением „вечных вопросов“», – писал позже ее биограф, секретарь и друг Владимир Злобин. Вот детские стихи Зины:

Давно печали я не знаю
И слез давно уже не лью,
Я никому не помогаю,
Да никого и не люблю…

Несколько преувеличивая прозорливость ребенка, Злобин пишет: «Всё, что она знает и чувствует в семьдесят лет, она уже знала и чувствовала в семь, не умея это выразить». В наивных строчках детских стихов появляется то же настроение, которое будет возникать и в самых поздних произведениях Зинаиды Николаевны.