Зинуля

Фёдор Иванович (продолжает).А вот если ты сейчас уедешь со мной, все будет воспринято нормально. Ну вспылила, села, сказала – а потом остыла, подумала, встала и пошла! Нормально! С каждым такое происходит каждый день. Сказал: нет, никогда в жизни, только через мой труп! Через час пришел: ладно, хорошо, согласен... Развожусь, ненавижу, не хочу больше знать! Вечером вернулся – поужинали, посмотрели телевизор, легли спать. Это всем знакомо, это все понимают, все сами такие. Потом, извини, но это же чистая случайность, что ты оказалась на этом пеньке. Он куда-то ехал, ты вскочила, скандал, выскочила – глянь, а тут пенёк! И села, и нате вам! Борец за правду Зинаида Коптяева! (Целует).Дура! (Поднимается с корточек).Давай, прощайся с ним. (Показал на пенёк).Приедем когда-нибудь сюда шашлыки жарить. И ты будешь жрать шашлык, хохотать и вспоминать свою глупость. И полезешь ко мне ещё целоваться... В знак благодарности. Но я тебя заставлю сначала губы хорошенько вытереть... Понятно? (Смеётся).Вставай.

Зинуля даже не шелохнулась.

Фёдор Иванович. Вставай, и поедем ко мне!

Зинуля не реагирует. Он заходит сзади, решительно берет её за плечи.

Зинуля (пронзительно).Не трогать! Вы ничего не знаете!

Фёдор Иванович (отпрянув).Чего я не знаю?

Зинуля. Ничего не знаете!

Фёдор Иванович. Меру вашей скорби не знаю? Или степень морального падения водителя Петренко? Знаю! Валентина Семеновна рассказала... В подробностях.

Зинуля. Она сама ничего не поняла... Что она могла рассказать? Ничего... Ещё поймет. (С вызовом).Я не муха, которую можно прихлопнуть на ходу! А вы уезжайте, вас не касается, зачем я здесь сижу. Единственное, если не трудно... Сообщите Виктору Николаевичу. Чтоб он знал. Можете не говорить, что мы знакомы... Просто случайно проезжали по этой дороге, увидели меня, подошли... Больше мне ничего не надо. Ни от кого!

Фёдор Иванович (смеётся).Вот приедет барин – барин нас рассудит... Да? Ну, представь себе, что он уже узнал, Виктор Николаевич... Приехал! Стоит перед тобой. (Изображает Виктора Николаевича).«Значит, товарищ Коптяева, я только что разговаривал с Петренко. Он категорически отрицает! Он клянется здоровьем своей жены и своих детей, что вы на него клевещете! У вас есть доказательства, что бетон, который находился в кузове самосвала товарища Петренко, был вами направлен на звезду Сириус, а не на звезду Юпитер? Я спрашиваю – у вас есть доказательства? Что вы молчите? Вам известно, что для того, чтобы обвинять человека, требуются доказательства? Так, извините, принято в цивилизованном обществе... Значит, у вас нет доказательств? Тогда прошу встать». (Ткнул её).Встать!

Зинуля. Я не встану... Пока он не признается... (Отвечает серьёзно, будто перед ней на самом деле стоит Виктор Николаевич).

Фёдор Иванович. «Как это вы не встанете? Вы что, таким способом хотите заставить меня отменить приказ о вашем снятии? Кто это вас научил таким приёмам? Ничего не выйдет, Коптяева. Да, я строго вас наказал. Ну и что? Вы знаете о том, что сейчас идет борьба за укрепление дисциплины? Или вы газет не читаете? Какую газету вы выписываете, Коптяева?»

Зинуля (серьёзно).Здорово вы боретесь за дисциплину... Сняли самую дисциплинированную...

Фёдор Иванович. «Поскромнее, поскромнее, Коптяева. Возомнили о себе!.. Одно из двух: вы сейчас встаёте и отправляетесь на работу, или я вынужден звонить в милицию. Видите, уже люди вокруг собираются... В рабочее время. Вы, что же, решили... Кому вздумается, тот может на каком вздумается пеньке сидеть? На территории! Коптяева, если вы сейчас же, сию же секунду не подниметесь, вас поднимут... И увезут!»

Зинуля. Пускай... Отпустят, я снова сюда приду...

Фёдор Иванович. «В таком случае вы будете уволены. За прогул. Выпишем из общежития, посадим на поезд и тю-тю...»

Зинуля. А я на следующей остановке выйду и сюда вернусь. (С нарастающей силой).Пускай идет дождь, пускай идет снег... Я буду сидеть. Сидеть! Сидеть! Сидеть!

Фёдор Иванович (выходит из роли).Вот-вот-вот... Кричи громче: «Сидеть, сидеть, сидеть!» Слепые котята так визжат, когда их топят. А добьешься ты только одного этим своим «сидеть, сидеть, сидеть». Единственный человек, которому от этого будет плохо... Это вот. (Ткнул в себя пальцем).

Зинуля. Что? При чём?..

Фёдор Иванович. А при том, что если ты досидишь на этом пеньке до утра, завтра начнется расследование. Нет, не по поводу Петренко. Это уже никого интересовать не будет. Интересовать будет сам факт сидения на пеньке. Найдется какой-нибудь деятель, который скажет: «Вы что?.. Не понимаете, что значит сидеть на пеньке? Это же!..»

Зинуля воззрилась на него.