Зирн пал, незащищённый

Шекли Роберт Зирн пал, незащищённый

РОБЕРТ ШЕКЛИ

ЗИРН ПАЛ, НЕЗАЩИЩЕННЫЙ. ДВОРЕЦ ЙЕНГИК В ОГНЕ. ДЖОН УЭСТЕРЛИ МЕРТВ.

Поступила сводка. Невнятная, нагоняющая страх. -- Кто-то хочет сплясать на наших могилах, -- заметил Шарлерой. Его взгляд скользнул, охватывая всю Землю в целом. -- Прекрасный выйдет мавзолей.

Я отступил, выхватывая меч из ножен. Услышал сбоку металлический лязг: Окпетис Марн извлек свой клинок. Теперь мы стояли, спина к спине, готовые встретить накатывающуюся орду мегентов. -- Недешево им обойдутся наши жизни, Джон Уэстерли, -- произнес Окпетис Марн с гортанным присвистом, свойственным мнерианской расе. -- Пусть будет так, -- согласился я. -- Немало появится вдов, к исходу этого дня им придется танцевать Плач По Уходящим. -- И многим безутешным папашам придется в одиночестве приносить жертву Богу Пакостности, -- кивнул Марн. Мы улыбнулись собственным, леденящим кровь, словам. Но было вовсе не до смеха. Мегентские воины медленно, но неумолимо надвигались на нас по зеленовато-пурпурному мшистому дерну. Они уже обнажили свои рафтии -- длинные, кривые, обоюдоострые ножи, наводящие своим видом ужас даже в самых отдаленных уголках цивилизованной галактики. Мы ждали. Первый клинок скрестился с моим. Я парировал выпад и ударил, протыкая верзиле глотку. Тот свалился, и я нацелился на следующего противника. На этот раз их оказалось двое. Рядом, прерывисто дыша, действовал мечом Окпетис. Положение казалось совершенно безнадежным. Я подумал о беспрецедентном стечении обстоятельств, поставившем меня в подобное положение. Подумал о Городах Земного Содружества, все существование которых зависело от предрешенного исхода нынешней тупиковой ситуации. Подумал об осени в Каркассоне, туманных рассветах в Саскатуне, стального цвета дождях в Черных Холмах. Неужели все это только в прошлом? Конечно же нет. Хотя -почему нет?

Мы сказали компьютеру: -- Таковы факты и таковы наши затруднения. Будь добр, реши эту проблему и спаси жизнь, как нам, так и всей Земле. Компьютер помудрил. Потом ответил: -- Проблема не имеет решения. -- Тогда каким образом мы можем спасти Землю от разрушения? -- Этого вы не сможете, -- заявил компьютер. Мы ушли в печали. Но тут Дженкинс сказал: -- Какого черта?! Это же мнение одного-единственного компьютера. Нас это приободрило. Мы выше подняли головы. И решили обратиться за следующими консультациями. Цыганка раскинула карты. Они предвещали Окончательный Страшный Суд. Мы ушли в печали. Но тут Майерс сказал: -- Какого дьявола -- это же мнение одной-единственной цыганки. Нас эхто приободрило. Мы выше подняли головы. И решили обратиться за следующими консультациями.

Все началось столь внезапно. Мегентские воины-рептилии, долгое время никого не тревожившие, неожиданно активизировались благодаря сыворотке, полученной ими от Чарльза Энгстрома, телепата, свихнувшегося от жажды власти. Джона Уэстерли спешно отозвали с Ангоса II, где он находился с секретной миссией. Уэстерли крайне не повезло -- он материализовался прямо внутри круга Темных Сил, благодаря невольному вероломству Окпетиса Марна, своего верного напарника-мнерианца, которого -- о чем Уэстерли не знал -- пленили в Зале Текучих Зеркал, и его разум был перестроен изменником Сантисом, вождем Энтропийной Гильдии. И это означало конец для Уэстерли, и начало конца для всех нас.

Старик впал в ступор. Я отстегнул его от начавшего тлеть кресла и почувствовал характерный кисло-сладкий запашок мангини -- того жуткого наркотика, что растет только в пещерах Ингидора, -- коварное воздействие которого сокрушило наши сторожевые посты вдоль Стены Звездного Пояса. Я грубо потряс его: -- Престон! -- кричал я. -- Ради Земли, ради Магды, ради всего, что тебе дорого, скажи -- что случилось? Глаза старика закатились. Рот судорожно подергивался. Он с трудом выговорил: -- Зирн! Зирн потерян, потерян, потерян! Его голова упала на грудь. Смерть разгладила лицо. Зирн потерян! Мой мозг лихорадочно работал. Это означает, что Великий Звездный Проход теперь открыт, негативные аккумуляторы не работают, радиоуправляемые солдаты выведены из строя. Зирн -- та рана, через которую могли утечь наши жизненные силы. Но, несомненно, должен же быть выход?