Зюська и Микрозавр

– Ой! Сколько я тебе должна? Я сейчас принесу. – Сказала Нелли Ивановна и исчезла за своей дверью. «Чёрт! Надо что- то с лампочкой сделать, – не то она догадается!» – спохватился он. Николай быстро выкрутил лампочку, сбегал в комнату за перегоревшей, которую он уже больше месяца пытался выкинуть, да всё как-то недосуг. Вот и пригодилась. Он быстро ввернул её и щёлкнул выключателем.

– Ну вот, Коля, держи, – она отсчитала ему сумму, которую он озвучил, – ещё раз благодарю. Спасибо.

– Да ладно, не за что. Свои же люди. Мы тут напачкали немного… Да! И ещё лампочка в туалете перегорела.

– Ничего страшного, я всё протру. И лампочку поменяю. А что с дверью-то было?

– Ну, они сказали что-то типа: то ли рассохлась, то от сырости расширение произошло. Я не очень понял. В общем, тут надо или дверь с косяком менять, но это дорого… Либо на долго не закрываться. А то влажность и всё такое…

– Да-да-да, конечно. Учту на будущее.

«Ну, надо же: хотел просто приколоться, а тут – внезапная выручка нарисовалась. Можно было бы и больше денег попросить, ну да ладно, и так неплохо срубил. Ни за что, причём. Да ещё и лампочку нахаляву поимел. Покупать в следующий раз не надо. Обещала не засиживаться больше. Мы победили! Ну, – за креативность!» – думал Николай. Подошла его очередь.

– Мне, пожалуйста, сто пятьдесят, бутерброд с салом и кружечку жигулёвского.

22 декабря 2019 г.

Жажда подвига

Расслаблять голову надо крайне аккуратно! А не то может случиться непредвиденная оказия. Да что угодно может случиться. Вылезет что-то безобразное или непотребщина какая-нибудь, – и живи потом с этим! Однажды, так уж получилось, – не в том месте и не в то время, – я сильно разнервничался: куча народу под ногами путается, туристы с детьми проходу не дают, постоянно натыкаешься на кого-нибудь, на ноги наступают… А я сильно торопился в одну контору. Вот стою перед светофором в разношёрстной толпе, как в переполненном лифте, и пытаюсь успокоиться, расслабиться и перестать нервничать. Прикрыл глаза, отпустил мысли… И вдруг как вспышка: хватаю маленькую девочку, что стоит у меня под ногами и бросаю в поток мчащихся машин, под колёса. Она даже испугаться не успела. Раз – и всё! Будто и не было ничего. Никто и глазом даже не повёл! Не успели. Загорелся зелёный, и толпа перенесла меня на другой берег. Я, не оглядываясь, пошёл дальше по своим уже не таким важным более делам. Вот так – неожиданно легко и просто. Да я просто пар спустил. Это уже потом меня накрыло и ошарашило. Да что теперь переживать-то – что сделано, то сделано! После драки кулаками не машут!

Вот такие пироги! Поосторожнее надо быть с душевными порывами! Вечное несоответствие. Требуется лишь только почувствовать над головой сияющую ярко-синим пламенем воронку. Позволить наливаться через неё тому, что должно войти в тебя. И не всегда получается включать фильтр. Может войти что-то совсем уж неожиданное…

Я сижу в присутственном месте. Казённые коридоры, заполненные повисшим в воздухе ожиданием, которое довлеет над всеми. Оно давит и унижает вас в собственных глазах. Надо постараться не проникнуться им и сохранить внутреннюю улыбку до конца посещения – дабы не расплющило по полу и не растащило на куски горестным и бесполезным, как это часто бывает, ожиданием. Надо максимально расслабить затылок, а не то он неизбежно начнёт каменеть в подобных условиях. Люди обречённо сидят в ожидании. Кто-то завис в телефоне. Кто-то нервно прохаживается из конца в конец, раздражая тем самым обречённых. Периодически открывается дверь кабинета, выплёвывая очередного недо-пережёванного посетителя, который благодарно и подчёркнуто медленно закрывает за собой дверь, и с сильно опухшим чувством собственного квази-достоинства неспешно уходит. А сотни горящих в надежде глаз устремляются на вновь открывающуюся дверь кабинета. Естественно, вызывают опять не их. А счастливчик вскакивает с места и проворно скрывается дверью. Его провожают уже с ненавистью во взгляде. И ожидание продолжается.

Смотреть тут особо не на что: белые стены, серый линолеум и навязчиво яркий свет. Ощущение, будто находишься внутри огромного колокола, обитого изнутри толстым войлоком – чтобы не звенело. Только глухие удары языка о его стенки отмеряют время. Вот ещё один бесполезный час прошёл, – потерян! Навсегда. Мы стали глупее ровно на один час. Обидно, но неизбежно в таких случаях. А почему бы в присутственных местах не оборудовать игровые зоны, как для детишек в некоторых заведениях? Сидели бы дяди и тёти за раскрасками, за настольными играми бы коротали время, ну, я не знаю, – по канату бы лазили, что ли… Ведь намного веселей было бы деградировать! Может, некоторых пришлось бы ещё и силой оттуда уводить, с криками, скандалами, со слезами. А то ведь как обычно бывает: приходишь в числе первых, а уходишь, как правило, одним из последних – выжатым и абсолютно бесполезным для общества существом. Даже ненависть к существующим порядкам куда-то девается, пересыхает, как Аральское море. И совершенно не хочется писать стихи!