Зюзя. Книга первая

Терпят нас, значит, коровки с бычками… Почему-то верю. И в то, что согласились другой разумной помочь – тоже верю, хотя осознание того, что меня выпросили, как фантик, ощутимо царапало самолюбие. Вот только уйти я сейчас не смогу, подготовиться надо.

Глава восьмая

А утром весь мой гениальный план накрылся пушистым северным зверьком. С утра пораньше, даже из стана выйти не успели, на стареньком спортивном велосипеде прикатил юнец и обрадовал всех новостью о смене места дислокации нашего отряда.

В сутолоке сборов я, моля всех богов, чтобы ничей любопытный глаз не заметил моих странных действий, отодрал кусок нательной рубахи, с усердием повозил его по пропахшему потом телу и вывел на нём подобранным в кострище угольком: «Жди».

Эту своеобразную записку придавил камнем в незаметном месте, после чего бросился к своим изображать кипучую деятельность. Надеюсь, Зюзя по запаху догадается найти моё послание и прочтёт. Она умеет, точно знаю. И ведь как неудачно всё складывается! Мы ночью условились, что доберман принесёт к найденному ей на берегу удобному месту достаточное количество сухих толстых веток для постройки маленького плотика, способного лишь выдержать вес собаки и не дать пойти ко дну мне. Даже придумал, где украсть верёвки, чтобы связать и укрепить водоплавающую конструкцию. Спал и видел, как через пару дней свалю отсюда в дальние края – ищите потом ветра в поле, но нет, всё традиционно через одно место…

Ничего не объясняя, охрана споро погнала нас в сторону города. Ситуация прояснилась лишь когда мы достигли опоясывающий Фоминск защитный ров. Помимо нашего отряда, здесь уже присутствовали ещё четыре группы по десять чумазых, почти поголовно в обносках, зевающих от недосыпа горемык.

С огромным трудом согнав всех в некое подобие строя, ранее не виденный мною пузатый человек, явно наделённый властью, зычно проорал новость о том, что теперь мы занимаемся фортификационными работами – проще говоря, приводим в порядок этот самый ров, пока земля сухая и нет дождей. Каждому выдали по старенькой лопате, наметили участки, и работа закипела под пристальным наблюдением охраны и не поленившихся прийти сюда быков.

Честно посвятив этому занятию весь световой день с небольшим обеденным перерывом, наш отряд стал готовиться к отбою – поужинали, вдоволь напились воды и стали обрывать мелкую, однако такую пахучую и сочную траву, для лежанок. Я не отлынивал, хотя в мыслях был далеко, у оставленного стана…

Неожиданный пинок в спину отправил меня прямиком носом в землю, а раздавшийся дружный гогот оповестил, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Обрывавший мягкие стебли неподалёку Игорь, лишь мельком глянув мне за спину, неожиданно бросил своё занятие и, с жалостью глянув на меня, негромко произнёс, словно ни к кому не обращаясь: «Извини, каждый сам за себя», после чего ретировался в сторону отрядного костра.

– Вы что делаете?! – моя попытка привстать пресеклась несильным, но обидным тычком ноги в живот. – Охрана!!!

– Причём тут охрана? – искренне удивился кто-то, пока не увиденный мною. – Здесь никто ничего не нарушает, никого не избивают, а если у тебя падучая болезнь – так тебе к фельдшеру надо.

Последние слова вызвали повторный приступ безудержного веселья, подкреплённый новым тычком. Я, понимая, что просто так мне подняться не дадут, перекатился на спину и увидел пятерых тощих, редкозубых мужиков в добротной, но поношенной, грязной одежде; с такими же кандалами, как у всех нас. Они слаженно обступили меня вокруг, отрезая пути к отступлению, и двое, неожиданно подхватив за руки, без спроса подняли на ноги. Попытался вырваться, но куда там! Пальцы этих гопников держали мёртвой хваткой.

Я даже понять не успел, как куртка моего недавно приобретённого на местном торге камуфляжа оказалась у них в руках. Но на этом ничего не закончилось – самый рослый из напавших вплотную приблизился, и дыша вонью нечищеных зубов, с показной нежностью в голосе сказал: «Штаны снимай, лучше сам».

– Да пошёл ты… – продолжить не смог, точнее не дали. Мощный удар спиной о землю выбил воздух из груди, сверху навалилось одновременно несколько человек, и я с ужасом почувствовал, как с моих ног сползают брюки. Поделать с этим ничего было нельзя, и одно только осознание этого факта вгоняло в жуткий стыд перед собой, окружающими, даже рогатыми надсмотрщиками. Все всё видели – и никто не помог. Наоборот, больше чем уверен, с интересом смотрели на этот неприкрытый грабёж.

Когда остался в одних трусах и рваной нательной рубахе, давление неожиданно ослабло. Меня отпустили. Я вскочил на ноги, бряцая цепью, и уже совсем было приготовился наброситься на ближайшего обидчика, но тут мне прямо в лицо прилетел ком вонючего рванья. В этот же момент рослый, с удовольствием осматривая мои пожитки, неожиданно громко, чтобы все вокруг слышали, обратился ко мне:

– Обмен произошёл, претензий нет.