Зюзя. Книга первая

– Удивлён, что вы не поняли. Хорошо. Вы – потому что вы одинокий; потому что до сего дня не нарушили ни одного городского закона, наоборот – всячески демонстрировали умное смирение с бесконфликтностью; раз смогли живым дойти до наших Палестин – весьма живучий, рассудительный и не склонный к скоропалительным решениям и прочим глупостям. Хотя тут вы сегодня подкачали… Ноябрь – потому что снег. Дороги сейчас не чистят, куда вам идти из Фоминска? На верную смерть? И ещё потому, что у нас холостых взрослых мужиков на все окрестные поселения меньше, чем пальцев на руках – выбирать особо не приходится. Хотите отвара? – неожиданно сменил тему Фролов.

Даже не раздумывая, согласился. Лучше тут время за беседой коротать, чем в камере, как обезьяна, сидеть. Особист покопался под столом и достал оттуда старенький термос, большой, литра так на два с половиной. Кружки попросту извлёк из тумбы, стоящей справа от его кресла.

Мы неспешно, в молчании, выпили странноватой, уже довольно остывшей, жидкости. Без всяких сомнений вкусной, отдающей летним лугом. Из всего сложного букета разнотравья смог опознать только мяту и чабрец, остальной набор ингредиентов остался загадкой.

– Нравится?

– Да. Вкусно очень, Спасибо, – нисколько не покривили душой я.

– Приятно слышать, по собственному рецепту завариваю. С собой в дорогу надо не забыть вам положить, попьёте вечером у костерка.

– Вы меня отпускаете после того, что мне пришлось совершить, на все четыре стороны?

– Не безвозмездно, конечно, но в целом верно.

– Сергей Юрьевич, я, наверное, сейчас должен биться в припадках счастья и радости, однако опыт мне подсказывает историю о бесплатном сыре в мышеловке. Не скрою, жить очень хочется, и как можно дольше и лучше, но что вы попросите взамен? – к сожалению, волнение сдержать не получилось, поэтому голос слегка дрожал. – Чем отрыгнётся?!

Фролов внимательно посмотрел мне в глаза, вздохнул, почесал переносицу тем самым жестом, который знаком всем, кто провёл на работе как минимум часов двадцать, и стал отвечать с видом человека, пересказывающего в сотый раз одно и тоже.

– Начну издалека, так понятнее будет. Как любит к месту и ни к месту повторять САМ, ну, в смысле, наш горячо любимый Фоменко: «Люди – наше главное богатство». Я от себя дополню эту мысль одним из девизов германского генштаба времён Первой Мировой: «Отбросов нет, есть кадры». Поэтому случившееся досадное недоразумение на чистке рва, конечно, несколько спутало наши планы относительно вас, однако полностью бесполезны вы не стали. Просто будет поставлена другая задача. Конкретно в вашем случае – необходимо доставить письмо, кстати, по тому же маршруту, по которому вы планировали изначально ехать на дрезине. Назад можете не возвращаться, живите своей жизнью.

– Почему именно я? Насколько известно, с купцами передать послание гораздо проще, чем с бегущим от высшей меры одиночкой. Или будет официальное помилование?

– Да Бог с вами, какое помилование? Тихо исчезните, никто ничего не узнает. И вообще, официально вас завтра повесят при большом стечении народа с обязательным чтением приговора и под громкие аплодисменты.

– К-как… повесят? – сглотнул подступивший комок к горлу я.

– Традиционно. За шею на верёвке. Мы тут не извращенцы, нам на издевательства и мучения смотреть ни к чему. Тем более не стоит, – он поднял вверх указательный палец, подчёркивая значимость своих слов, забывать о совершённом вами деянии! Преступление в данном случае равно наказанию.

– Тогда к чему все эти байки о письме?! Поглумиться напоследок?!

– Да успокойтесь вы! Это была лёгкая шутка! Понимаю – мне смешно, вам – не очень. Я посмеялся, вы забыли, – вот только в голосе и выражении лица особиста не было и намёка на юмор или веселье. – Вместо вас повесят совершенно другого человека. Не волнуйтесь, на нём грехов как травы на лугу – убийства, мародёрство… а, не хочу даже перечислять. Петля в его случае самое мягкое наказание. Ну вот, к примеру… в том году вырезал с подельниками хутор неподалёку от города. И как посмел – в наглую, среди бела дня! Так они там такое творили… В общем, дружков его при задержании положили, а этого упыря живым взять удалось. Вот в дело и пойдёт, изобразит для обывателей торжество правосудия.

Всех, кто сегодня присутствовал при ваших разборках, отправили по баракам в Фоминске, чтобы под присмотром были и не учинили каких – либо дополнительных глупостей; завтра спозаранку отряды обратно в поля отгонят, с глаз долой. Охрана при них неотлучно будет, а больше вы тут никому и неизвестны. Так что вашей одежды и мешка на голове казнимого будет вполне достаточно. Вряд ли кто-то заметит подмену, рот осужденному кляпом заткнём, чтобы не гавкал, погань… Думаю, даже с одеждой перестраховка излишня, однако лучше перебдеть, чем потом сопли на кулак наматывать, выкручиваясь из-за нелепой случайности.

– Понятно. А если сбегу? В моём положении, как правило, соглашаются на любые предложения, лишь бы вырваться.