Зюзя. Книга третья

Дождавшись Росю, первым делом попросил продемонстрировать мне через мыслеобраз лицо женщины, надеясь собачьими глазами разглядеть так заинтересовавший меня шрам. Не получилось. Она честно мне показывала, что видела, вот только ориентировалась собачка больше носом и слухом, чем зрением. Всё, что удалось рассмотреть — непривычно большие, из-за разницы в восприятии, фигуры идущих людей, да и те через плотно скрывавшую их завесу листвы.

Ладно, чуда никто и не ждал. Наскоро собравшись, покормил свою банду, безжалостно израсходовав на это дело две банки тушёнки, напоил и, проверившись и попрыгав, отправился следом за ушедшими в сторону юга людьми.

Вперёд пошла Рося из-за своих малогабаритных размеров, добердама же осталась со мной, хоть ей это и не слишком понравилось. Против ожидания, в спор она вступать не стала, понимая мою правоту, но шла исключительно впереди меня, демонстрируя в знак обиды свою филейную часть и ни о чём со мной не разговаривая. Ничего страшного — пообижается и перестанет. Не дело крупной собаке в разведчиков играть — её предков не для того вывели. Зюзина стихия — бег, молниеносная атака, тонкости в распутывании следов, а вот скрытность — мимо. Много её для этого дела. При нужде, конечно, подползёт куда нужно, но против Роси – юркой, тонколапой, лёгкой – проигрывает без вариантов.

***

Шли долго. Наша шпионка несколько раз возвращалась обратно и, вильнув хвостом, сообщала, что люди идут по-прежнему по дороге, не разделяясь и никуда не сворачивая. Единственный раз они остановились лишь у брошенных Жигулей и один из мужчин (из-за расстояния Рося не разглядела – кто именно), забрал что-то объёмное из узла на крыше.

Получается – я не ошибся. Машина или им принадлежит, или в ней был какой-то пропущенный мною тайник — в тряпье я не копался. Какие из этого можно сделать выводы? Не знаю. Любые, кроме одного — это точно не беженцы.

Между нами, по моим прикидкам было около трёх или четырёх километров. Ближе я подходить опасался, да и вряд ли бы смог. По мыслеобразам, предоставленным разведчицей, вполне угадывалась местность, которую сейчас прохода четвёрка, и скорость была вполне себе — еле поспевал.

***

Посёлка мы достигли глубоко за полдень. Заходить не стали. Я расположился в тихом месте, неподалёку от первых домов, и попросил ушастую обойти ненаселённый пункт и устроить там наблюдательный пункт, чтобы держать выход из него под контролем. Мало ли, преследуемые вполне могут передохнуть и дальше двинуть. Рося же никуда не пошла. Она растянулась у моих ног и часто, хрипло дышала, лёжа на боку и вытянув лапы. Убегалась, бедолага, на сыскном поприще. Это мы с Зюзей по прямой почти шли, а она – постоянно туда-обратно носилась, и всё на нервах. Кто хочешь устанет.

Доберман, едва услышала мою просьбу, стартанула так, что только клочья земли полетели. Я усмехнулся. Зюзя мне сейчас больше всего напоминала большого ребёнка, которому взрослые доверили простенькое и несложное дело только затем, чтобы несмышлёныш под ногами не путался. А он этого по наивности не понимает и страшно горд поручением.

Снова усмехнулся – теперь уже своим мыслям. Доберман, при всей её прекраснодушности и доброте — далеко не так проста. Умна, хитра, многому обучилась за последние два года. И сравнение моей ушастой с ребёнком — это так... ассоциативно. Просто я, к большому огорчению, уже давно не умею так искренне радоваться мелочам жизни, несложной помощи ближнему, собственной нужности.

Почти все эти качества заменили во мне опыт, расчёт, ответственность. Эта болезнь называется взросление, зрелость. Плохая болезнь, мне не нравится, но от неё никуда не убежать. Единственное, что осталось от того меня, молодого и задорного, готового по первому предложению друзей сорваться с места и рвануть, сломя голову и не задумываясь о последствиях, за тридевять земель — любовь. Любовь к своей новой четвероногой семье; умение быть с ними и в горе, и в радости. Как по мне -- вполне достаточно.

Сел на землю, положил руку на голову Роси, рассеянно поглаживая за ушами. Разумная пододвинулась, посмотрела мне в глаз.

– Что, моя хорошая? – захотелось сказать ей что-то приятное. – Устала?

Горячий, шершавый язык лизнул мою штанину.

– Устала, – продолжил я. А затем, устроившись поудобнее, рассказал ей все свои сомнения и рассуждения по поводу той самой четвёрки, которую мы преследуем. Она имеет право знать – не чужая. Зюзе ведь рассказал.

Рося слушала очень внимательно, уставившись мне в лицо и почти не моргая.

Когда закончил, спросил, сам не зная зачем:

– Что думаешь по этому поводу?

На ответ не надеялся – разумной крайне тяжело даётся мыслеречь, однако собачка смогла меня удивить. Сначала в моей голове возник образ лежащего в тени Бублика, потом – Ольги в тот самый день, когда она впервые пришла ко мне в гости. А затем Рося зарычала. Негромко, зло, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Я её понял.

– Ты хочешь мстить, если наши подозрения окажутся правдой?

– Р-р-р-р.

– Как?