Зюзя. Книга вторая

Лесополосы редко бывают широкие, обычно метров десять-пятнадцать. И в каждой есть просветы. Где-то их устраивали, чтобы технику с поля на поле перегонять проще было; где-то просто деревья не приживались из-за того, что излишки удобрений выливали в одно и то же место из года в год; неподалёку от дорог, как правило, вырубали по ночам местные, чтобы за дрова не платить. Одним словом, просветы есть всегда – только их найти надо. На этом и строился мой расчёт. Я со скутером проберусь, а вот на машине – нет, не реально.

Не помню, как очутился на другой стороне. Сердце бухало, в голове ни одной связной мысли, телом управляют сплошные инстинкты – быстрей и ещё быстрее. Уже неподалёку раздавались приближающиеся с каждой секундой крики, шум моторов, кто-то выстрелил. Это подстегнуло. Снова завёл двигатель и, пригибаясь как можно ниже, поехал, особо не разбирая дороги, в поля. Самым главным было не дать газу, иначе всё – можно бросать скутер и дальше пешком. Освобождать колёса от травы некогда будет.

Снова выстрелы, ор, мат, угрозы. Да пошли вы! Нас не догонят! Теперь пока развернутся, пока объедут, пока поймут, в какую сторону я скрылся – полчаса пройдёт, как минимум. Искать вспотеют. Достать меня можно сейчас разве что из винтовки, но ещё надо суметь попасть в постоянно подпрыгивающую на кочках и виляющую цель.

… Хонда заглохла километров через десять. Не сломалась – бензин закончился. Аккуратно уложив скутер на землю, я, словно живое существо, похлопал его по железному боку. Спасибо, что выручил!

Дальнейший путь продолжил пешком. Шёл быстро, не разбирая дороги, постоянно крутя головой во все стороны и понемногу забирая к северу. Не надо забывать, что за мной увязались местные парни, которым все дорожки в этих краях знакомы. Вполне могут выскочить в самом неподходящем месте, как черти из табакерки.

Добрался до небольшой, молодой рощицы и, подумав, решил устроить себе привал. От самого Белгорода драпаю на всех парах – нужно передохнуть, тем более вечереет. Расположившись, достал карту, попытался сориентироваться – и не смог. Я столько за сегодня петлял, поворачивал, кружил, что местоположение получилось определить очень приблизительно.

Когда совсем стемнело, неожиданно, по своему обычаю откуда-то сбоку, появилась Зюзя в компании трёх уже знакомых псов.

– Мы нашли тебя. Люди глупые. Вместо того, чтобы ловить нас, они погнались за тобой. Наверное, потому что ты больше и тебя лучше видно. Мы бежали за вами. Нас никто не заметил.

– Да, – улыбнулся я. – Вы молодцы. Только я просил вас скрыться, а не за мной бегать.

Вместо ответа на неудобный вопрос доберман подошла ко мне, внимательно обнюхала, а затем долго всматривалась в моё лицо.

– Знаешь, ты теперь некрасивый. С двумя глазами лучше. Но это не страшно. Я скучала за тобой.

Рука невольно дёрнулась к пустой глазнице, и только тут я понял, что очки где-то потерял, а повязки, закрывающей провал, нет. Уродство во всей красе, а ей нормально… И как-то сразу прошло недовольство её самоуправством.

– Такое бывает. Что теперь думаешь делать?

Зюзя удивлённо посмотрела на меня.

– Тебе нельзя со мной. Здесь слишком много людей, много опасностей для вас. Поэтому я прошу тебя – уходи. Уходи вместе с ними, – я указал на расположившихся в траве неподалёку разумных, – на север, в леса. К Бублику, к волкам, к кому-нибудь, кто тебя примет и полюбит. Пожалуйста.

Она ничего не ответила. Просто улеглась рядом и положила голову мне на бедро. Не знаю, сколько мы так просидели, в тишине. Наконец она заговорила:

– Я не хочу назад. Ты – моя семья. И у нас всё получится. Мы обязательно дойдём, и ты познакомишь меня со своей мамой. Не отговаривай. Это моё решение, – ушастая снова замолчала, а затем резко сменила тему. – Расскажи о своём доме.

И я рассказал: о доме; о маме с папой; о маленькой сестре; о старой яблоне, на которой у меня с друзьями был детский штаб; о пруде с тёмной, стоячей водой; о бескрайних полях и запахе цветущего чабреца; обо всём, что вспоминалось тёплого и светлого из детства. Доберман слушала, не перебивая, и лишь когда моя длинная, как зимняя ночь, речь закончилась, глубокомысленно резюмировала:

– У тебя хороший дом. Я хочу его увидеть. Обязательно.

Пришедшие с Зюзей разумные во время моего рассказа, осмелев, подошли поближе и я, наконец, смог их рассмотреть. Это оказались самые обычные, некрупные дворняжки с хитрыми глазами и вертлявыми хвостиками.

– Они знают, куда им нужно уходить?

– Да. Я рассказала что знала. Они уйдут утром, долго не бегали – сидели в клетке; устали, нужно отдохнуть.

– Конечно пусть отдыхают. Только еды у меня нет.

– Ничего. Они говорят, что не голодные.

«Какая вежливость!» – горько подумалось мне. И они, и спутница ни разу не заикнулись о выпавших на их долю трудностях, не бросили друг друга, разбегаясь в разные стороны из того ненавистного зверинца. Параллели с людьми в данном случае лучше не проводить.

Повисла грустная тишина из разряда тех, когда всем есть что сказать и никто не может решиться начать первым. Не люблю такие моменты.