Зюзя. Книга вторая

– Не злись. Тварей тут нет, сами говорили. Люди иногда бывают. Так что не пропадёте, места здесь спокойные.

Дядька быстренько поставил тележку на колёса, покидал в неё отобранное и, не оборачиваясь, покатил дальше, оставляя связанных прямо на дороге. В спину ему раздались проклятия, постоянно перемежаемые отборным матом.

Я тихонько отступил обратно, под защиту деревьев и двинул по дуге за Колей.

Встретились километра через два. Мужчина стоял, перекладывая своё имущество поудобнее и нисколько не удивился моему появлению.

– Мои где?

– В лесу. Ничего объяснить не хочешь по поводу этих?..

– Нет. Не хочу, – абсолютно без эмоций ответил он. – На кой оно тебе?

– Ты прав. Не моё дело, – и свистнул.

Зюзя появилась на дороге почти сразу, словно тут и поджидала. Осмотрела меня, обошла по кругу, точно убеждалась, что её Витя вернулся в целости и сохранности. Результаты ушастую явно устроили, она уселась рядом, почесала лапой за ухом и пожаловалась:

– Кусают. Маленькие, в траве живут, чешется потом, – и, без всякого плавного перехода, сменила тему. – А женщина и девочка ждут недалеко. Пойдём.

– Коля, пойдём за твоими, она покажет.

Дядька долго, пристально переводил взгляд с меня на добермана, с добермана на меня.

– Странный ты, парень. И с тварью твоей что-то не так. Пока не пойму, что, но не так. Слишком вы какие-то… тёртые жизнью, битые… И вдруг помогаете первым встречным. Так не бывает, давно уже не бывает…

Ишь ты, наблюдательный какой! Тоже сомневается, как и я. Ну не объяснять же, что именно Зюзя помогает остаткам порядочного человека во мне не сдохнуть. Не скатиться до сплошного «Я», «Мне», «Дай» и прочих лозунгов современной морали.

– Я с тебя денег не прошу. Забирай своих и иди своей дорогой.

Коля не отвечал, внимательно, словно запоминая, всматриваясь в моё лицо. Б-р-р-р! Не люблю, когда меня разглядывают, да ещё так оценивающе. Руки невольно покрепче сжали «мурку».

– Да не собираюсь я дурковать! – неожиданно рассмеялся мужчина. – Понять я тебя пытаюсь. Не люблю, понимаешь, непонятного… Слишком правильно ты себя ведёшь. Не настаиваешь на расспросах, ничего не просишь, даже убивать меня в спину не стал, когда возможность была! Почему? Я же тебя и сдать могу за награду попытаться, что бы я тебе перед этим ни рассказывал или потом, в поселении каком, настучать охотничкам за долю малую, когда расслабишься. Что, неужели не думал?!

Думал, ещё как думал. Потому и на выручку тебе идти не хотел. А вслух сказал:

– Не твоё дело. Мне исповедник не нужен. Пошли.

Николай пожал плечами, а затем откатил тележку с дороги и спрятал её в кустах.

– Не таскать же барахло с собой, – пояснил он, не забыв, впрочем, по возможности незаметно расталкивать по карманам патроны, отобранные ранее и лежащие внавалку поверх узлов.

Поняв по моему скептическому взгляду, что маленькая хитрость не удалась, мужчина не смутился и продолжил спокойно пополнять носимый боезапас.

Через пятнадцать минут мы были на полянке, где маленькая Анечка с радостным визгом бросилась на шею своему деду, а Ирина даже не посмотрела в сторону отца, по-прежнему отрешённо глядя в одну, лишь ей известную, точку. «С прибабахом она, однозначно. То переживает, как нормальный человек, то словно на другой планете в своём самосознании находится» – подумалось мне. Николай, впрочем, на такую холодность дочери внимания не обратил, полностью поглощённый внучкой.

– Деда, деда, а нас собацька вела. Доблая! Класивая! Ой! Она плисла! – и пулей, вёртко освободившись из объятий, метнулась к вышедшей из-за наших спин Зюзе.

Мужчина ахнул, женщина с подвыванием попыталась броситься за дочерью, но споткнулась о какой-то корень и упала, и только девочка радостно обняла обалдевшую не меньше других разумную и сразу стала таскать её за уши.

– Давай иглать, собацька… Давай… Взлослые не умеют… Носик… – пальчик ткнул в чёрный, блестящий доберманий нос.

Между тем Ирина смогла подняться и, явно ничего не соображая, бросилась к дочери. Но тут её перехватил Коля.

– Не укусит? – с натугой удерживая женщину, спросил он.

– Нет.

– Ира, Иришенька, успокойся, – нежно зашептал он на ухо ей. – Всё хорошо, Анечка играется, скоро дома будем… Не переживай, отдохни, я за ней присмотрю… – дальше голос перешёл на еле различимый шёпот.

«Ну точно, с головой у тётки проблемы» – нашёл я подтверждение своим, более ранним, выводам.

Тем временем страсти между ушастой и девочкой накалялись. Доберман уже лежала на спине и пыталась вывернуться от навалившегося сверху на неё, захлёбывающегося от счастья, ребёнка. Аня щекотала её, пыталась играть в ладушки, просила покатать, пробовала на остроту клыки – и всё это одновременно. Присмотрелся – похоже, это веселье полностью устраивало обеих, так что вмешиваться со своим взрослым «Нельзя!» не стал. Напротив, сам стоял и улыбался, глядя на этот крохотный осколочек радости и беззаботности в недобром, суровом мире.

Ирина успокоилась, присела на траву. Николай украдкой вытер крупные капли со лба. Тяжело ему, видно, пришлось.

– Мы пойдём. Зюзя, заканчивай игру. – самому было неприятно, когда произносил.