Злая империя

— Детка? — Я рычу, мое терпение испарилось. — О, черт, — кричу я, когда она падает на меня, позволяя мне заполнить ее одним движением. — Оседлай меня, детка.

Нуждаясь в большем количестве кожи, она натягивает мою толстовку по моему телу и сбрасывает ее.

Ее кончики пальцев касаются моего заживающего шрама движением, которое слишком нежное для того, что мне нужно прямо сейчас.

— Трахни меня, чертовка. Используй меня.

Мой глубокий, хриплый голос, кажется, вырывает ее из грез наяву, и ее глаза вспыхивают желанием, когда встречаются с моими.

Ее ногти впиваются в мои плечи, когда она использует их как рычаг, чтобы двигать себя вверх по моему стволу.

— Черт, твоя киска подобна раю, — стону я. — Черт, — рявкаю я в ту секунду, когда она снова опускается на меня.

Схватив ее за бедра, я помогаю ей двигаться, пока она насаживается на меня, прежде чем начать трахать меня именно так, как я жажду.

— Господи, Чертовка. — Я понятия не имею, как ей это удается в таком ограниченном пространстве, но она трахает меня как идеальная гребаная шлюха, какой она и является.

К тому времени, как мы оба приближаемся к кульминации, наши тела блестят от пота, а грудь вздымается.

— Кончай, принцесса. Мне нужно почувствовать, как ты доишь мой член.

Я сжимаю ее клитор, и ее стенки немедленно сжимаются на моей длине, когда ее оргазм врезается в нее.

Ее крики удовольствия, когда она пульсирует вокруг моего члена, вытягивая из меня оргазм, эхом разносятся по небольшому пространству.

— Черт, да, — ворчу я, мой член дергается, когда я наполняю ее.

Схватив ее за волосы, я тяну ее вниз, глотая ее протяжные стоны удовольствия, когда я размягчаюсь внутри нее.

— Мне это было нужно, — говорит она со смехом.

— Да? Что ж, к счастью для тебя, я еще не закончил.

Она отстраняется и приподнимает бровь, глядя на меня.

Я двигаю бедрами, показывая ей, что я буду готов снова начать в любую минуту.

Желание наполняет ее глаза, но она прикусывает нижнюю губу, глядя на меня сквозь ресницы, как будто хочет что-то сказать о нашем следующем раунде.

— Я не чувствую своих ног, — наконец признается она.

— Они тебе не нужны.

Толкая дверь, я разворачиваю нас обоих, пока мои ноги не касаются земли, и, обхватив ее одной рукой, мне удается встать, не уронив ее и даже не покинув ее тело.

— Себ, нет. Твое плечо… Я прерываю ее спор своими губами, перенося ее вес и хватая ее за голую задницу, когда я обхожу машину и укладываю ее на капот.

Неохотно я выхожу из нее. Но, черт возьми, в ту секунду, когда я делаю шаг назад после того, как стащил с нее леггинсы и трусики, я обнаруживаю, что это, блядь, того стоило.

— Ты выглядишь как грех, детка, — стону я, любуясь ее обнаженным, соблазнительным телом в сексуальной машине Тео. — Черт, — бормочу я, потирая рукой свою грубую челюсть, пытаясь запечатлеть этот образ в своей памяти.

Поставив босые ноги на капот, она раздвигает бедра.

— Что, черт возьми, я сделал, чтобы заслужить тебя? — бормочу я, вбирая в себя каждый дюйм ее тела, когда мои пальцы обхватывают мой член.

— Мы уже обсуждали это. Гребаное ничто. Но я все равно здесь.

Качая ей головой, я подхожу к ней и хватаю сзади за бедра, подталкивая ее немного выше в машину.

— Что ты… оу. О, черт, — кричит она в ночь, когда я опускаюсь перед ней на колени и посасываю ее клитор. — Себ, черт, — кричит она, когда я не сдаюсь, лаская ее, когда просовываю в нее два пальца.

— Скажи мне, что для тебя это впервые?

— Куни на Ferrari? Д-да, — заикается она, когда я потираю ее клитор. — Это впервые.

— Спасибо, блядь, за это, — бормочу я, прежде чем снова опуститься. Я еще и близко не насмотрелся на нее.

Я не двигаюсь, пока не доставлю ей еще два оргазма, и моему члену физически больно от его потребности быть внутри нее.

Я встаю, вытирая рот тыльной стороной ладони, убирая свидетельства ее возбуждения и наших предыдущих выходов.

Переместив ее еще раз, я обхватываю ее ноги вокруг своей талии и выстраиваюсь в линию с ее входом.

Ее тело обмякло от оргазма, грудь вздымается, соски твердеют и просят внимания, когда прохладный ночной воздух обволакивает нас, но она никогда не жалуется. Она просто берет все, что я ей даю, позволяет мне раствориться в ней вместо того, чтобы сосредоточиться на моей — нашей — реальности.

К тому времени, как мы оба снова добираемся до финиша, скользкое от пота тело Стеллы позволяет ей скользить по капоту Ferrari Тео.

Ракурс, движение, тот факт, что мы на открытом месте и что буквально любой может наблюдать за нами прямо сейчас, чертовски умопомрачительны.

И когда моя сдержанность, наконец, лопается всего через секунду после того, как Стелла разбивается вдребезги, мое освобождение врезается в меня, как гребаный грузовик.

Я падаю на ее тяжело дышащее тело, слабую кучу покалывающих нервных окончаний.

— Черт, детка. Это было…

— Невероятно, — заканчивает она за меня. — Нам придется купить эту машину у Тео, — предлагает она, заставляя меня смеяться.

— Ну, я почти уверен, что он захочет сжечь это, когда узнает, что мы с ней сделали. Покупка ее кажется гораздо лучшим предложением.