Злая империя

И когда женщина — я полагаю, Пенни — появляется из-за деревьев, чтобы посмотреть, как держится ее сестра, и я смотрю на Марию, я знаю, что наше время подходит к концу. Она все еще проходит курс лечения и восстанавливается после операции.

— Я не готова, — говорит она всем нам, крепче сжимая мою руку.

— Тебе нужно отдохнуть, — мягко говорю я ей. — Но это еще не конец. Это только начало. Ты нужна нам сильной, да? Потому что мы собираемся победить.

Слезы снова капают, когда она вздыхает: — О, Гален. Ты вырастил мне самую идеальную дочь.

Мое сердце снова разбивается вдребезги, когда она заключает меня в свои объятия.

— Я не могу дождаться, когда узнаю тебя получше, — шепчет она мне на ухо. — Я провел все эти годы, представляя все то, что мы могли бы сделать вместе.

— Я хочу этого.

Она держит меня еще несколько секунд, прежде чем отпустить.

Снова взяв мое лицо в ладони, она вытирает мои слезы большими пальцами.

— Я могу понять, почему мальчики так увлечены тобой, милая.

— Мам, — предупреждает Тоби.

Она закатывает на него глаза. — Ты действительно должен был заметить сходство, Тобиас, — шутит она.

Его хватка на моей руке усиливается, и я не могу удержаться от улыбки.

— Должен ли я присматривать за кем-нибудь еще или…

— Ты в безопасности, — подтверждает Мария. — С моей стороны… по крайней мере.

Она заметно обрывает себя, чтобы больше ничего не говорить. Но никому из нас не нужно слышать эти слова.

— Господи Иисусе. Тогда я закажу несколько тестов ДНК, хорошо? Просто на всякий случай.

— Просто держи это в штанах, сынок, — услужливо предлагает папа.

Мария и Пенни фыркают от смеха.

— Не уверен, что ты можешь давать такого рода советы, папа, — невозмутимо говорю я. — И в любом случае, теперь мне явно придется проверять любую девушку, которую Тоби сочтет достойной, и ничто не пройдет мимо меня.

— Потому что у тебя такой хороший вкус, — бормочет он со смехом.

— А теперь помолчи.

— Да, — бормочет Пенни. — Вы двое определенно брат и сестра.

Мы с Тоби стоим, пока наши родители обнимаются, позволяя им вести разговор шепотом между собой.

— Как дела у Себа? — спрашивает Тоби, отвлекая мое внимание от наблюдения за моим отцом с женщиной, впервые в жизни. То, как он держит ее. Черт. Он так безмерно влюблен в нее. Это было бы восхитительно, если бы ситуация не была такой ужасной.

— С ним все в порядке. Он поехал встретиться со своими сестрами, чтобы все уладить.

— Он не заслуживает ничего из этого дерьма, — признает он, потирая затылок.

— Я думаю, что мы, как никто другой, знаем, насколько несправедливой может быть жизнь, — говорю я, бросая взгляд через плечо на наших родителей еще раз.

— Да. Это гребаное дерьмо.

— Мы собираемся это исправить. Твой отец получит по заслугам, и мы начнем все сначала. Все мы.

— Звучит заманчиво, сестренка, — говорит он, подмигивая, притягивая меня для объятий.

— Иди, отведи свою — нашу — маму внутрь, где тепло. Ты тоже должен отдыхать, помни. — Я пронзаю его предупреждающим взглядом.

— Конечно, малышка.

— Одиннадцать месяцев, Тобиас. Не начинай, блядь, с этого дерьма.

Он смеется, когда Мария зовет его.

Запечатлев быстрый поцелуй на моей щеке, он обходит меня, но останавливается, когда я прижимаю руку к его животу.

— Я знаю, это странно после… Но я просто хочу, чтобы ты знал, что… Я рада, что это ты.

На его губах появляется улыбка. — Ты всегда собиралась принадлежать Себу, Стелла. Я тоже рад. С нетерпением жду возможности наверстать упущенное время.

— Ты сделаешь это, — обещаю я ему.

Папа подходит ко мне сзади, пока я наблюдаю, как Тоби обнимает Марию и помогает ей вернуться к дому. Мы можем видеть только крышу вдалеке.

— Ты собираешься вернуть ее, папа. Мы собираемся сделать так, чтобы это произошло.

— Я знаю, — уверенно говорит он. — Мы с Тоби работаем над этим.

— Это так? — спрашиваю я, отрывая взгляд от них троих и возвращаясь к нему.

— Да. Я планировал смерть этого человека в своей голове большую часть своей взрослой жизни, милая. Это не может наступить достаточно скоро.

— Но ты собираешься дать Тоби последний шанс, верно? — Я спрашиваю так, как будто мы говорим о чем-то таком простом, как погода.

— Ты действительно моя дочь, не так ли? — легкомысленно бормочет он, не отворачиваясь от Марии, пока она не скроется из виду.

— Ты обучал меня. За что я действительно должна тебя поблагодарить. Ты бы видел лица парней, когда моя меткость стерла с них всю спесь.

— Они водили тебя на стрельбище?

— Да, — говорю я с улыбкой, вспоминая тот день. — Тоже преподала Себу урок. Пуля прошла менее чем в дюйме от его головы, — признаюсь я, вспоминая, насколько он был прав, немного беспокоясь в тот день.

— Рад это слышать. Ему это нужно.

— Он действительно хороший парень, папа.

Папа смеется, когда мы пробираемся обратно сквозь деревья.

— Я знаю, милая. Ты думаешь, я бы доверил тебя кому-нибудь из них, если бы не знал, что это за парни? — У меня нет возможности ответить, потому что он задает другой вопрос. — Ты голодна?

— Что это за вопрос? — Бормочу я. Папа, как никто другой, знает, что я почти всегда могу поесть.