Злая Русь. Зима 1238 (СИ)

Но уже не сотни — тысячи поганых бегут к лошадям, уже вся ханская гвардия скачет к месту схватки! А кюган тургаудов, защищающих требушеты и катапульты, отвел назад стрелков-хорчинов. И в свете трех из пятнадцати горящих манжаников, приказал им бить по скакунам русичей! У многих ратников грудь верного коня защищена кольчужной попоной или даже дощатой броней — но срезни пробивают кольчуги, находят уязвимые места на незащищенных боках животных, и всадники падают вместе с лошадьми… Вскоре, накрыли монгольские лучники и воев, ударивших по вихревым катапультам. Те сами выдали свое положение зажженными стрелами да костром, и в ответ вскоре хлестнул по ним град срезней, быстро выбивая дружинников…

И все одно прорываются русичи сквозь ряды поганых, выставивших перед собой чжиды и сбившихся в некое подобие «ежей» — еще два больших порока запылали! Да три маленьких подожгли горящими стрелами слишком быстро гибнущие смельчаки…

Но уже доскакали до орусутов тургауды Бату-хана — и ударили всей силой по рассеявшимся вдоль надолбов гридям, потерявшим ход! А ведь едва ли не половина ратников еще даже не миновала заграждения…

Юрий Ингваревич понял, что большего уже не дождется, что дружинникам уже не удастся прорваться к оставшимся порокам… Нет, нужно уводить людей, иначе погибнет слишком много воев, столь нужных при защите крепости — ведь на стене каждый умелый боец стоит троих ворогов! Затрубил он в рог, подавая своим людям сигнал к отступлению, а воевода Яромир уже зычно закричал лучникам с составными луками, тревожно наблюдающим за сечей у бойниц:

— Приготовиться!!! Пальцы грейте, покуда возможно!!!

Не лишний совет, с замерзшими пальцы теряется ловкость и сноровка стрелков — но матерые и умелые вои и сами все знают… Между тем, заслышав сигнал боевого рога, развернули коней еще не вступившие в бой гриди, отхлынули назад уцелевшие пешцы, растворились в ночной тьме, бодро покатив на лыжах к обрыву Оки, к подземному ходу…

А кто из боя вырваться не смог — тот в эти самые мгновения умирает. Тяжело раненый стрелой в лицо, или стащенный из седла крюком чжиды, или изрубленный саблями, да затоптанный копытами монгольских лошадей… Но все еще сражаются старшие дружинники, в час собственной смерти выручая соратников! Последним волевым усилием ткнув рогатиной в ворога, или ударив булавой, или рубанув топором аль клинком… Выигрывают обреченные считанные мгновения, коих татарам не хватит догнать отступивших да на плечах их ворваться в град!

И когда тургауды, истребив у надолбов всех вступивших в бой русичей, бросились вдогонку, последние уцелевшие ратники уже вступили на мост! А прикрывая их, из ближних к воротам городней и облама башни ударил во врага град стрел! Впрочем, поганые все одно бы не смогли проскакать вперед — замыкающие колонну всадников вои рассыпали за собой железные рогульки, отбив у напоровшихся на них татар всякое желание преследовать…

Ночной бой окончился — и глядя на восемь огромных факелов да мечущихся в свете огня поганых, Юрий Ингваревич с тоской подумал о том, что его дружинники хотя бы попытались… А после твердо приказал обрушить оба подземных хода: коли ворог узнает от полоняников, как проникнуть по ним в крепость — жди беды!

Глава 5

…Людская толпа, собравшаяся у собора Святой Софии, грозно зашумела, заслышав о сборе ополчения. И в разных концах ее тут же раздались враждебные, нетерпимые возгласы подговоренных (или подкупленных) посадником и боярами заводил, надрывающихся изо всех сил:

— Не пойдем!

— Нет дела нам до владимирцев!

— Коли мужи уйдут, кто Новгород оборонит от псов-рыцарей да свеев?!

Многоголосен их крик — а слова заводил находят широкий отклик среди народа, собравшегося в детинце со всех концов великого града: Людина, Наревского, Славенского, Плотницкого, Загородского… И молодой, семнадцатилетний княжич лишь в бессильном гневе сжал кулаки: новгородцы в своем праве. Князь для них — лишь вожак на время военного похода! Но быть тому или нет, решает вече. А по сути — боярский совет, управляющий вечем через верных людей-заводил и подкупающий простых мужей посулами, а когда и дарами, и обильными угощениями с хмельными медами, текущими едва ли не рекой… Все зависит от того, насколько важно нужное для посадского и бояр решение веча, да насколько сложно убедить народ его принять!

Вот когда сами бояре не могут договориться между собой — вот тогда вече становится едва ли не полем боя их интересов. Полем боя буквально — порой в ход идет дреколье и булыжники! Однако сегодня боярская верхушка Новгорода единодушна в своем желание отказать молодому княжичу…