Злая судьба

– Не сердись на меня, Фиана. Прояви снисходительность. Я делаю все, что в моих силах. – Помолчав немного, он продолжил: – Грядет время великих испытаний. Они считают, что я ничего не подозреваю. Считают, что я витаю в облаках. Но они меня недооценивают. Так же как недооценивали тебя. И я позволяю им думать, что они имеют дело с тупоголовым солдатом, до тех пор пока они не рухнут в яму, которую я для них вырою.

Браги показалось, что Фиана понимающе ему кивнула.

В Форгреберге его поведение порождало беспокойство. На кладбище он появлялся редко, но их безмерно поражало то, что он вообще сюда приходит. Особенно странными им представлялись его беседы с мертвыми.

Пусть думают, что хотят. Это было одно из тех уединенных мест, где он мог предаться раздумьям, когда хотел побыть один.

Браги отошел в сторону и уселся на мокрую траву рядом со свежей могилой. Дождь прекратился. Некоторое время он сидел, ничего не делая и лишь пытаясь разобрать полустертые надписи на ближних к нему мокрых гробовых камнях. Затем он начал подводить кое-какие итоги. Всего он ещё не знал, но до него начали доходить странные слухи, он стал слышать невнятный шепоток, из-за гор долетали обрывки странных новостей… За всем этим стояло нечто очень серьезное.

Еще мальчишками он и брат участвовали вместе с отцом в одном из пиратских набегов. Они отплыли из Тондерхофна, когда в заливе ещё плавал лед, и их драккар чуть ли не первым прошел через архипелаг «Языки огня». Спустя несколько дней, находясь уже в океане, они попали в мертвый штиль. Поверхность воды стала похожей на зеленый полированный нефрит. Садиться на весла настроения у команды не было, и их отец Безумный Рагнар получил возможность поделиться с сыновьями своей философией.

– Оглядитесь вокруг, парни, – произнес человек, которого звали как Безумным Рагнаром, так и Волком Драукенбринга. – Что вы видите? Красоту океана? Его покой? Его прелесть?

Не зная, чего ожидать дальше, Браги кивнул. Его брат Хаакен заходить столь далеко не решился.

– Представьте, что океан – жизнь, – сказал Рагнар.

Он взял кусок кишащей белыми червями свинины – то, что осталось от свиньи, которую принесли в жертву, прежде чем пройти через предательские течения архипелага, – и наколол протухшее мясо на дротик. Затем, наклонившись через планшир, Рагнар опустил дротик так, что между мясом и похожей на зеркало поверхностью воды оставалось несколько дюймов.

Очень скоро Браги заметил в массе зеленого стекла какое-то движение. Еще одно существо проплыло под днищем драккара. В пятидесяти футах от судна поверхность воды прорезал острый плавник.

Затем океан словно взорвался. Нечто страшное вырвалось из воды, захватило мясо, дротик и чуть было не утащило Рагнара, едва сумевшего устоять на ногах – настолько резким и сильным был рывок. Вода вскипела, но тут же снова успокоилась. Браги так и не понял до конца, кто или что утащило разложившуюся плоть.

– Итак, вы все видели, – сказал Рагнар. – Там всегда кто-то находится. И следить надо особенно внимательно, когда кругом все тихо. Именно в такую пору на охоту выходит самый крупный зверь. – Он показал на воду.

Под днищем драккара проплыло нечто огромное и темное. Существо находилось слишком глубоко и поэтому казалось лишь мрачной тенью в густой зелени.

– В такую пору на охоту выходят самые крупные хищники, – повторил Рагнар и принялся с проклятиями пинать ногами спящих людей. В итоге команда решила, что гораздо приятнее сидеть на веслах, чем слушать рев своего предводителя и терпеть от него оскорбления.

Браги щелчком послал комочек земли в сухое прошлогоднее растение. Ему повезло. Удар оказался точным, и былинка наклонилась.

– Время, когда на охоту выходят самые крупные хищники, – сказал он.

Поднявшись на ноги, Рагнарсон побрел по склону холма.

Теперь Браги шел вдоль ряда могил, в которых покоились его первая жена и дети – те, кого он потерял в Кавелине.

Элана была необыкновенной женщиной. Святая, следовавшая за ним в то время, когда он сражался ещё наемником, приносившая ему каждый год по ребенку и не скандалившая, когда он косился на сторону или увлекался другой женщиной. Она всегда вела себя как леди, несмотря на то что была дочерью какой-то итаскийской шлюхи. Элана навсегда осталась жить в душе Браги, и её ему не хватало – особенно тогда, когда наступали трудные времена.

Все тот же невидимый барьер в его сердце не позволял Браги относиться к Ингер так, как он относился в свое время к Элане.

Фиана была воплощением страсти и символом преданности великим идеалам. Элана же являлась простым, надежным убежищем, была его домом, олицетворяя собой самые главные ценности и самые тесные человеческие узы.

Как странно, думал он, глядя на линию надгробных камней, что я ни одной женщине не могу отдать себя целиком. Что же касается Ингер, то он не давал ей ничего из того, чем одаривал двух любимых, уже лежащих в могиле. Интересно, какими возможностями может обладать один человек?

Браги вообще не знал, что он дает своей жене-королеве. Что-то наверняка дает. Большую часть времени она казалась вполне довольной.