Злая зима

Брун махнул рукой, показывая на выход. Эльза вздохнула и медленно задрала юбку. Брун выпрямился в кресле, ошарашенно впитывая неожиданную картину: черные чулки на кружевных резинках, белая гладкая кожа бедер, краешек трусиков.

– Это… весомый аргумент, – заметил он, – хотя под совместным проживанием я не имел в виду интим.

– Я тем более не имею его в виду, – ответила девушка и развернула правую ногу в сторону.

Брун текуче встал, подошел к ней, присел на корточки, рассматривая две алые отметины с синей каймой на внутренней стороне бедра. Втянул запах. Искусственная свежесть духов с цитрусовой ноткой почти забивала естественный аромат, но девчонка пахла человеком. Значит…

– Метка альфа-вампира, – ответила на его мысль Эльза и одернула юбку, словно опустила занавес. Чулки и белая кожа исчезли.

– Но ты все еще человек, – заметил он, выпрямляясь.

– И собираюсь им оставаться как можно дольше.

– Когда он тебя пометил?

– Два месяца назад.

Брун смотрел на девушку сверху вниз, стоя на расстоянии вполшага. Она подняла на него глаза. Рыже-карие, теплые, совсем не такие, как у кровососов. Это временно. Она сорвется.

– То есть ты предлагаешь мне взять в качестве личного помощника и охранника меченую, которая только и будет думать о том, как бы запустить клыки мне в горло?

– Оборотни пахнут не так аппетитно, как люди.

Брун скривился.

– Говорят, вы можете и крысами питаться, если прижмет.

– Не вы. Они. Я не буду пить кровь, и трансформация останется неполной, – голос Эльзы звучал твердо, но Брун не мог ей поверить, как бы ни хотелось.

– Если ты согласилась на метку, так чего теперь тянешь? – спросил он.

– Я не соглашалась, – сказала она и отвела блеснувшие глаза.

Брун замер. Кажется, он что-то такое слышал. Альфа инициировал девушку без ее согласия. В новостях это быстро замяли.

– Слушай, девочка, – он пытался говорить мягко, ему действительно было ее жаль, – ты уже сейчас испытываешь голод. Дальше будет хуже. Однажды ты сорвешься.

– И тогда ты меня убьешь, – ответила Эльза, твердо посмотрев на него.

Брун отступил на шаг.

– Ты ведь недолюбливаешь вампиров, как все оборотни, – затараторила она. – Скажешь – самооборона. Тебе поверят. Молодые вампиры без тормозов.

– Я не хочу никого убивать, – тут он слегка покривил душой, но ей не нужны все его темные секреты.

– Может, и не придется. – Она шагнула и снова оказалась так близко, что он видел свое отражение в ее глазах. – Я подхожу тебе. Я сильная, очень. Почти такая же сильная, как настоящий вампир. – Она судорожно порылась в алой сумочке размером не больше его ладони, вынула ключи и согнула один пальцами. – Я могу вообще не спать. И я не возьму с тебя денег. Судя по всему, у тебя их негусто. Я могу даже сама тебе заплатить.

– В объявлении еще было про психическую устойчивость, – напомнил Брун.

– С этим сложнее. – Эльза впервые улыбнулась, зубы у нее были белые, мелкие, клыки едва выступали.

– Зачем тебе это? – Он осторожно ткнул пальцем в ее щеку. Теплая. Эльза вздрогнула, отшатнулась.

– Я просто хочу прожить эту зиму человеком… Мне нужен кто-то рядом, с кем можно хотя бы поговорить, тот, кто не боится меня, – выдохнула она. Нижняя губа дернулась, и Эльза ее прикусила. Черт, да она чуть не плачет. – Пожалуйста.

Брун перекатился с пяток на носки и назад, взгляд остановился на пухлых вишневых губках. Она может быть подсылом. От волков или, черт бы их побрал, охотников. Симпатичная ловушка для медведя-шатуна. А когда он уснет, она воткнет нож ему в сердце, а потом сдерет шкуру на трофей. Но если то, что она говорит, правда? Эльза Даримова, точно, так звали девчонку из новостей. Однажды она оказалась не в том месте и не в то время, а теперь никто ей не поможет, потому что никто в своем уме не станет переходить дорогу альфа-вампиру.

– Ты не подходишь, Эльза. Извини.

Он подождал, пока она выйдет за дверь – губы дрожали, и глаза на мокром месте, но подбородок гордо задран, – вернулся в кресло. Экран ноута погас, но Брун смотрел сквозь него. У него слишком много проблем, чтобы вешать на себя дохлых собак вроде меченой девчонки. Да, он не станет кровососом, даже если Эльза его всего изгрызет, и вряд ли умрет от потери крови – девчонка скорее лопнет, как обожравшийся комар. Но новые враги ему ни к чему.

За окном окончательно стемнело, но Брун не стал включать свет, жалея слезящиеся глаза. Фонари протянули ленту света вдоль улицы – неплохое место: в квартале оборотней, конечно, но во второй линии от человеческого круга. А башню вампиров почти не видно днем. На тонком черном шпиле вдали мерцало бледное искусственное солнце. Девчонка, Эльза, обречена, и лучше бы ей смириться. Хотя Брун не мог не симпатизировать ее упертости. Он знал, каково это, когда судьба закладывает крутой вираж и тебя сносит с трассы и несет по инерции в кювет, а ты забываешь дышать от липкого ужаса, но все еще пытаешься вырулить, в глубине души понимая, что это конец.

Брун, скривившись, отвернулся от башни кровососов и вышел из кабинета, прихватив с собой ноут.