Златая цепь времен

Ваши стихи я покажу в издательстве. Конечно, можно писать, не печатаясь, но пишущему так иногда нужно печататься, что надетая на него глухая крышка ведет к преждевременной смерти. Так было с одним хорошим писателем, болезнь которого, основанная на нервном истощении, пришла через сознание. Он, уже уйдя в литературу и будучи писателем по природе, что ли, обладал специфически-тонкой кожей: такая броня под ножами критиков сжигается вынужденностью молчать. А без кожи жить нельзя. Здесь случай особенный, судьба этого писателя — судьба растения, судьба живого существа, вполне и совершенно к чему-либо приученного, а потом лишенного.

В Западной Сибири есть районы с солоноватой водой. Из такого места некто приехал в Омск на лошади, и пришлось ему поспешить уехать — лошадь категорически отказывалась пить пресную иртышскую воду и могла пасть от жажды. Это не анекдот, я при сем присутствовал, зная уже, что иные лошади бывают до крайности прихотливы с питьем. Лошади вообще бывают очень нервны и, не замечая того, могут перейти за тот порог, после которого нет возврата. Угощаю Вас многословием, так как Ваши стихи очень и очень интересны, и мне не хотелось бы, чтобы отсутствие гласности заткнуло Вам рот. Как-то мне не удается сказать Вам нужное. Пишите и будьте сами своим судьей.

22.XI.1968

*

Уважаемый товарищ Воробьев!

Мне глубоко по душе чувство Ваше и Ваших друзей к земле, на которой мы не пришлецы, не дачники, а подлинные коренные обладатели. И спорили мы за эту землю с пришлецами в течение времени, исторически трудно обозримого.

Для жителей той степной и полустепной полосы, которая простирается по нашим теперешним южным областям, было неопределенное название «бродники». Слово это явилось в домонгольское время, считают, что происходит оно не от «бродить», а от брода, речной переправы. Этнический состав бродников для науки неясен, говорю — состав, так как в бродниках склонны подозревать племенной сплав, если даже не отдельные группы, разноплеменные, но соединяемые для постороннего наблюдателя общностью образа жизни: кое-какое земледелие, скотоводство, в известной мере кочевое, рыболовство и звероловство. А коль речные переправы, то возможны приработки на перевозке через реки, заработки в качестве проводников и охраны. По древним источникам, бродники назывались «ветвью русских». Степи Подонья, Приазовья тоже указывались как населенные бродниками, в XII — XIII веках православными. В них видели предположительно остатки оседлого русского населения, уже занимавшего эти места в более ранние века. Но источников мало, указания их можно и оспаривать — броднйки остаются «вопросом» из тех, которые в кругах ученых-историков разрешаются скорее авторитетностью высказывающегося, чем доказательностью его аргументов. Так и с Вашим поселением Кара-Чаплаком.

Можно понять, что Ростовский и Новочеркасский музеи датируют Кара-Чаплак 1875 годом, ибо этот год фиксируется первым упоминанием, о нем есть первый документ. А устные предания, вероятно, никем не записывались, не обрабатывались научно.

Люди давно уже, лучше сказать, никогда не оседали где-либо зря, по капризу. Нужна под рукой пресная вода, нужны близкие угодья. Когда какие-либо события, войны, нашествия уничтожали, изгоняли население, то впоследствии поселение могло возникнуть вновь и не обязательно даже силами вернувшихся, выживших. Оценка Кара-Чаплака, как привлекательной точки для оседлого жилья, аргумент интересный. И проверить это вполне возможно. Вполне возможно точно, с поправкой не более чем на сорок — пятьдесят лет, установить даты. Для этого нужна работа археологов. Какое-то количество археологических разрезов в виде узких траншей установят толщину и наслоения так называемого культурного слоя. Во время работы будут найдены черепки глиняной посуды, кухонные отбросы, куски щепы, древесины. Черепки дадут возможность определить тип культуры, время. Кухонные отбросы, кости животных тоже много расскажут.

Археологически можно установить начало первого поселения, длительность, даже перерывы, словом, можно сделать очень многое без особенных находок. Но обычно при раскопках находят такие вещи, как монеты, оружие, пусть почти съеденное ржавчиной. Однако все это и нужно, и можно делать лишь вполне организованно, то есть под руководством специалиста, у которого каждый землекоп знает, как действовать. Иначе раскопки оказываются просто разрушением: случайные находки нельзя связать со временем, с эпохой.

Значит, нужен специалист и деньги на оплату длительной, кропотливой работы, поставленной научно — только тогда результаты будут убедительными.

По существующей у нас практике, работа по археологии Кара-Чаплака должна быть поставлена как научная тема, и ее следует проводить под эгидой научного института для того, чтобы результаты были оформлены и выводы не оспаривались бы.