Златоград

— В каком смысле сломали? — поэт не удержался и широко зевнул, аж за ушами щелкнуло, и на глаза навернулись слезы.

— Вывернули напрочь! Это настоящий вандализм!

— Но я-то, Господи, здесь причем?

— Дык, как же? Ведь вы у них за главного будете…

— Простите, но это ошибка. Я им не начальник. Я посторонний человек. А командиром у них центурион Тит Полюций Марон по прозвищу Галльский. Вот ему и жалуйтесь.

— Я бы пожаловался ему, этому Галльскому, да их никак не отличишь друг от друга. Все на одно лицо! Вы же знаете, униформа обезличивает человека. А они в эти своих доспехах…

— Он, кажется, один с бородой. По бороде узнаете.

— А вот этот, с бородой, как раз самый буйный у них. Товарищ Одиноков, вы бы поговорили с ними, усовестили бы их. А то ведь они всю гостиницу разнесут.

— А почему не вызовите полицию?

— У нас нет полиции.

— Вот, черт! Как же вы без полиции-то живете?

— Честным, порядочным гражданам не нужна полиция. Я вас умоляю, товарищ Одиноков…

— Хорошо, я поговорю с командиром, — согласился Степан, хотя понимал, что для центуриона он не авторитет.

Директор гостиницы рассыпался в превентивных благодарностях.

Степан надел куртку и вышел из номера. И сразу вступил в какую-то жижу серого цвета с черной продресью. В коридоре витал запах канализации. А под ногами, стало быть, текло оно самое — содержимое канализации. Идти пришлось возле стенки, там были участки, свободные от дерьма. Та же субстанция капала с потолка. Так что приходилось лавировать.

Степан шел на голоса, раздававшиеся в холле гостиницы. Это был могучий рев Полюция Марона и невнятный, слабосильный голос директора, который требовал прекратить безобразие вверенном ему, директору, общественном заведении. Центурион рычал, что проливал кровь в боях с германцами и потому имеет право на вознаграждение… На что директор ему вполне резонно отвечал: «Мы не посылали вас биться с германцами… и вообще, кто вы такие на нашу голову взялись?!»

Товарищ Одинокий спустился в холл, где застал удручающую картину. Расхристанный римский сотник хватал за грудки подчеркнуто официально одетого директора гостиницы.

— А! вот и Скиф явился, — гаркнул Марон. — Объясни этому варвару, что мои воины достойны награды.

— Успокойся, о доблестный воин, — обратился Степан к центуриону, в бороде которого застряли остатки вегетарианского ужина — какие-то шкурки из фруктового салата. — Никто не сомневается в вашем праве на вознаграждение, но для этого вовсе не обязательно корчевать унитазы. Надо было поставить вопрос в Совете Экзархов, и вам бы выделили золота в достаточном количестве.

Полюций Марон недоверчиво поглядел на Скифа, потом отпустил директора и спросил его:

— Это правда?

— Ну, разумеется, — подтвердил администратор, проглаживая ладонью смятый пиджак в районе груди. — Вам дадут золото в слитках, и столько, сколько вы сможете унести. А унитазы прошу вернуть. Сейчас приедет ремонтная бригада и начнет восстановительные работы.

К утру ремонтные работы в гостинице были завершены. И Степану даже удалось немного вздремнуть и, возможно даже выспаться, но его снова разбудили. На этот раз стучали в дверь. Хотя он вроде бы ее и не закрывал. Сонный, помятый, очумелый, в одних трусах и майке он открыл дверь. Да, она было не заперта. Просто стучавший был вежливым, хотя стучал довольно невежливо.

К удивлению Степана, это оказалась Фрея. Её изящную фигуру облегал комбинезон песочного цвета строгого покроя. Поэт сразу ощутил сильную неловкость, стесняясь своего помятого вида. Уж он знал, как выглядит по утрам, особенно с похмелья. Но сейчас он был трезв, как стеклышко и, если уважаемая Фрея подождет буквально одну минутку, он будет в полной боевой готовности.

Фрея прошла в комнату, а Степан заперся в душевой, включил прохладную воду и под колючими струями быстро дошел до нужной кондиции. Вытерся махровым полотенцем и по-солдатски быстро оделся в костюм, который предусмотрительно с собой прихватил.

Когда он вышел из душевой, на ходу вытирая голову все тем же полотенцем, Фрея стояла у стола, к нему спиной и смотрела в окно. В Степане проснулся мужчина, хотелось подойти к девушке сзади, обнять и поцеловать — сначала в щеку, потом — в мочку уха, шею, ощутить губами нежную кожу…

— Ну, вы готовы? — Фрея повернулась к нему лицом, своим прекрасным лицом. Или даже ликом!

Степана несколько смутил ее строгий тон. Но он сумел взять себя в руки и выказал себя джентльменом:

— Если вы не завтракали, то мы могли бы вместе…

— К сожалению, сейчас не время для романтических завтраков. Я уже сыта, а вы поедите на ходу…

— А что за спешка? — только сейчас Степан увидел, что Фрея не на шутку встревожена.

— Полчаса назад, — сказала девушка, — передали экстренное сообщение. Из темных просторов тундры к границам нашей страны движутся драурги. Это бывшие люди, лишенные всех тонких тел, обладают только астральной оболочкой. Драурги — особый вид нежити, не имеют собственного разума, руководствуются лишь инстинктом насыщения и бессмысленной жаждой убивать живое и мыслящее.

— Драурги? — Степан нахмурился. — Что за твари?