Златорогий череп

— Нет, отверстия идеально круглые, края не рваные, — доктор ткнул пальцем в еще одну картинку, куда более тошнотворную. — Я бы предположил, что это козел боднул с разбегу. Только откуда животному на крыше взяться? И следы должны были остаться. Снег же кругом, а козлиных копыт не видно. Отпечатков человеческих ног тоже, одна только цепочка — от сапог привратника Василия, который покойницу и обнаружил. За какой надобностью он полез на крышу, толком объяснить не смог. Пьяный был… Его-то и заподозрили. Давно клинья к Прасковье подбивал, а она не соглашалась. Накануне ссорились. Громко. И прислуга слышала, и жильцы. Привели Василия на допрос — рыдает, бьет себя в грудь: «Виноват!»

— А я что говорил? — обрадовался почтмейстер. — Сермяга мудрить не станет и вину свою сразу признает.

— Пусть будет по-вашему. Но чем убил и куда спрятал столь необычное оружие, он не вспомнил. Это так и осталось загадкой! Отдали привратника под суд, раз уж покаялся в содеянном. А я все же сомневаюсь, что это он руку приложил. И вот почему: восьмого января, нашли третий труп. В Уланском переулке. Преподавателя гимназии Есенича в собственном доме раздели догола, связали накрепко, на голову натянули мешок и поливали водой, пока он не захлебнулся. Лютая смерть. Это как же надо ненавидеть человека, чтобы подобные издевательства учинять?!

— Расследование свернули, не найдя подозреваемых? — спросил Мармеладов, выказывая проблески интереса. — Помнится, в газетах что-то промелькнуло.

— Совершенно верно! Вычислить убийцу не смогли. А еще через месяц, восьмого февраля, в Доброй Слободке задушили престарелую мещанку Озерковскую. Судя по раздробленной гортани, на ее горло давили чем-то тяжелым, пока старуха не умерла. Следы на коже напоминали отпечатки рыбьей чешуи. Кто это сделал и почему? — Вятцев выпил еще, язык его уже заплетался. — Оч-чередная з-загадка, решить которую наши с-следователи не сумели.

— Знавал я многих следователей, большинство собственную тень отыскать не способны, — поморщился Митя. — Постойте-ка! Но вы изначально утверждали, что убийства связаны между собой. Однако я ничего общего не заметил.

— Во-о-от. А я вам докажу. Смотрите, смотрите! — доктор потряс тетрадкой над столом, несколько вложенных в нее записок разлетелись по сторонам, взбаламутив огоньки свечей. — Все четыре покойника б-были нарочно обес… кров… Обескров… лены. Их словно высосали досуха упыри!

Почтмейстер вздрогнул, представив когтистую и клыкастую нежить, крадущуюся во мраке ночи.

— Ох, ничего себе. Как же убийца это сделал?

— Я внимательно осмотрел все тела и обнаружил небольшие надрезы на сонной артерии. Убийца вставлял трубку, и вся кровь вытекала в склянку. Возможно, душегуб занимался врачебной практикой, во всяком случае он прекрасно знает анатомию человека.

— Но кто мог подобное сотворить?

— Об этом я х-хотел спросить гос-сподина Мармеладова! Может он догадается? Ведь ничто иное эти случаи не объединяет.

— Отнюдь! — сыщик переплел пальцы, вывернул ладони и хрустнул суставами. — У этих преступлений есть еще кое-что общее. Мотив.

— Какой? — Митя только и успевал задавать вопросы.

— Мне-то откуда знать?! Но вряд ли один человек станет губить другого только ради бутылки крови. Спрашивать надо не «кто это сделал?», а «зачем это сделано?» Попробуйте установить, кому выгодны эти убийства. Были ли у жертв наследники или враги, желающие отомстить?

— Нет, — покачал головой Вятцев. — По этим т-тропинкам полиция бродила предостаточно. Никаких зац-цепок. Учитель гимназии — безобидный книж-жный червь, преподавал латынь и греческий. Ну, ставил плохие оценки, не убивать же за это?! А прачка, по словам х-хозяйки доходного дома, крахмалила воротнички лучше всей прочей прислуги. Доп-пустим, остальные ик-спытывали зависть. Но протыкать за такое легкие…

Мармеладов листал страницы, исписанные неразборчивым почерком доктора.

— Почему возраст убитых указан так странно? — спросил он. — У прачки — 25/26 лет, или вот, у старого вояки, 51/52. Зачем две цифры?

— Об-бычно я фиксирую полный возраст. Но тут вышла сложность. Все жертвы погибли незадолго до дней рождения — кто за неделю, а кто и за пару суток. То есть формально они еще не перешагнули рубеж, но их тела состарились достаточно, чтобы…

— Ай да Мармеладов! Уже гипотезу вывел?! — перебил доктора Митя. — Угадал, кто стоит за всем этим?

— Не то, чтобы в точности. Но я догадываюсь, почему между убийствами каждый раз проходил месяц. Похоже, все они связаны с Зодияком.

— С чем?

— Вам не знакомо это слово? Модная штука, — ухмыльнулся сыщик. — Я переводил одну занятную статейку с немецкого, о том, как двенадцать созвездий влияют на судьбы людей. Заблуждение, разумеется. Но многие верят. Все созвездия не назову, но два мне запомнились — Водолей и Рыба. Они идут строго друг за другом. Каждое висит на небе примерно месяц. Стало быть, убийца выбирает людей, рожденных под этими знаками. Льет воду на учителя Есенича, а следующую жертву душит железной рыбиной.