Златорогий череп

— Видишь, милый, выгоду упустим, если уйдем. Это же «Фиалка». И вообще… Разве ты меня не любишь? Может быть, ты просто не хочешь сделать мне приятное? — девица надула пухлые губки. — А-а-а, понимаю, сударь… Вам жалко денег…

Спутник капитулировал и достал кошелек, торопливо, пока она не успела слезу пустить, иначе придется покупать заодно пудру или румяна.

А расторопные торгаши уже встречали у порога следующую покупательницу в лисьем манто.

— Пожалуйте, сударыня!

— Только сегодня! Только для вас!

— «Ралле и Ко» прислали свежайший эликсир на пробу.

— Ловкачи! — умилился Митя, прильнувший к витрине. — Но зачем они втроем наседают? Тут бы и один справился.

— Не скажи. Это хлеб, мясо и прочий необходимый товар в одиночку продавать легко. А всякие безделицы… Мужчина всегда будет убеждать машер, что ей не нужны духи за рубль. Барышня тоже в глубине души понимает, что и без «Фиалки» проживет, поэтому даст себя уговорить и уйдет гулять дальше. Вот чтобы переспорить и ее внутренний голос, и кавалера прижимистого — нужен численный перевес. Как и нам, для поимки Ираклия. Ты револьвер захватил?

— Конечно, — почтмейстер похлопал по оттопыренному карману. — И две дюжины патронов.

— А вы, доктор?

— Мне привычнее иметь дело с ланцетом, — Вятцев достал из рукава медицинский нож. — Но не думаете же вы, что злодей осмелится напасть на нас средь бела дня, на глазах у публики?

— Ни секунды в том не усомнюсь, — сыщик вытащил свой револьвер, взвел курок и прикрыл сверху цилиндром. — Если что и шляпы не пожалею, прямо через нее стрелять буду, ведь более опасного человека, чем Сабельянов, я представить не могу. Но сперва его отыскать надо. Вы убийцу в лицо не знаете, поэтому пойдете с Митей по левой галерее. А я правую осмотрю. Может он где-то кавказской ад-жигой торгует или папахами мохнатыми. Встретимся в центре, на втором этаже.

Средние торговые ряды напоминали обычный рынок. Продавцы, уставшие тесниться локоть к локтю на окрестных площадях, перебрались сюда. понастроили отдельных загородок. Но сидеть целый день в одиночестве за узким прилавком — скука смертная, поэтому купцы выходили в ряд пообщаться друг с другом и сплетни обсудить. Все как прежде, на уличном торжище, единственное различие — крыша над головой, а значит снег и дождь настроения не испортят.

Мармеладов миновал ветчинный угол, облизываясь на копченые окорока, потом будку подметочных дел мастера, — его молоток издалека слышен, будто дятел по дереву стучит, — и вышел к галантерейщикам. Приметил со спины торговца, блестящего лысиной, подошел ближе — рассмотреть. Но уже по голосу понял, что ошибся. Такой сочный бас подделать невозможно, вон как раскатывает:

— Мыльный шар-р-р за пятак. Никто таких не предложит. Бер-р-ри!

И годами намного старше Ираклия будет. Рядом с ним переминался с ноги на ногу мужичок в сивом кожухе.

— Мне бы подешевше? Можно’ть?

— А то! Можно’ть и вовсе задарма.

— Эт как?

— Насыпь золы в чугунок, вскипяти с водой да в печи р-р-распарь.

— Не. Эт пусть деревенские щелоком моются.

— Вот и я говорю: бер-р-ри мыло Невского товарищества. Девять гер-р-рбов на одном куске оттиснуто! А стоит всего два алтына.

— Не. Я лучшей у Брокара огурца возьму.

— Не советую. Один пер-р-репутал и закусил таким огурчиком и пузыр-р-ри из ушей полезли. Насилу спасли!

Последние слова он кричал уже в сивую спину, раздраженно фыркая. Повернулся к соседу, пожилому купцу, сидящему среди отрезов с веселенькими ситцами.

— Пр-р-редставь, Нилыч, французик этот ломает всей Москве прибыток. Помнишь, он пару лет назад удумал — за целковый косметический набор отдавал? Помада-духи, мази всякие.

— Ну, дык. Очереди стояли ажно до биржи. Полицию три раза звали, ибо дрался народ за эти наборы.

— А теперь, сучий потр-р-рох, зверей из мыла нарезал. «Покупай собак, котов, любых цветов!» — передразнил он зазывалу. — И ещё огур-р-рцы зеленые продает, каждую пупырышку на них видно. А хуже всего то, что эта кр-р-расота стоит копейку!

— Копейку? — ахнул Нилыч. — Разорится же ж!

— Ох, если бы… Он этих копеечных мыл за год на мильен пр-р-родаст, — лысый заметил интерес в глазах прохожего и метнулся к прилавку. — Мыло чер-р-рное, из самого Петер-р-рбурга.

— А кокосового нету?

— Нету. Вот, Шуйское бер-р-ри! Самое отменное.

— Моя хозяйка кокосовое любит. Остальные, грит, противны-я.

— И этот к Брокару ушел, — посетовал купчина. — Да я и сам, пр-р-ризнаться, по пути домой загляну к супостату. Куплю для младшенькой зайца р-р-розового.

Сыщик зашагал дальше. Мимо длинного ряда, где продавали гармони.

— Черепашка! Самая мизерная! Легчайшая на вес. Убедись-ка, — юнец в нанковой тужурке спрятал инструментик в карман штанов. — Завсегда с собой носить удобно.

— Гармошка-сапожок, — кинулся наперерез широкомордый дядька. — Смотри, парень, красная. На свадьбе наяривать!

Тут он и впрямь сыграл что-то залихватское, а после притопнул ногой.

— Однорядка! Вологодская! — выкликал третий, не вставая с насиженного места. — За шесть с полтиной!