Златовласка (сборник)

Некоторые утверждают, что Фрэнк и я похожи. Не вижу ни малейшего сходства. Во мне шесть футов два дюйма, и вешу я сто девяносто фунтов. Фрэнк полдюйма не дотягивает до шести, а весит сто семьдесят, за которыми следит как ястреб. У нас обоих темные волосы и карие глаза, но лицо у Фрэнка более круглое, чем у меня. Фрэнк утверждает, что в мире существует только два типа лиц — поросячьи и лисьи. Однако свое круглое лицо он относит к типу лисы, а мое продолговатое — к типу поросенка. Ни в одной из категорий нет ничего обидного, утверждает он, просто они изобретены, чтобы облегчить классификацию. Фрэнк впервые рассказал мне о своей системе в октябре прошлого года. С тех пор, на кого бы я ни посмотрел, автоматически относил каждого к той или иной группе.

— Зачем Джейми едет сюда? — немедленно спросил он.

— Это я его попросил. Он солгал мне по поводу игры в покер, Фрэнк. Уходя, он был в выигрыше…

— Откуда ты знаешь?

— Марк Голдмен играл там вчера.

— Почему тогда Джейми говорит, что проигрывал?

— Вот это я и хочу у него спросить.

Минут пятнадцать спустя Джейми был в конторе. Он выглядел отдохнувшим, был чисто выбрит, одет в белый полотняный костюм и темно-синюю спортивную рубашку с распахнутым воротом. Фрэнк пожал ему руку и выразил соболезнования. Я спросил Джейми, не хочет ли он выпить, но он посмотрел на часы и отрицательно покачал головой. Я взглянул на Фрэнка — Фрэнк кивнул.

— Джейми, — приступил я к делу, — мы твои адвокаты, и мы бы хотели задать тебе те же вопросы, что и полиция. Нам нужны ответы на них до того, как их получат полицейские.

— Хорошо, — ответил Джейми. В его голосе прозвучала та же нотка озадаченности, что и по телефону.

— Тогда давай напрямик, — сказал я. — Не будем ходить вокруг да около. Мне нужна только правда. Человек по имени Марк Голдмен вчера играл с тобой в покер. Ты встречался с ним прежде. Мы с ним как-то завтракали вместе в «Голубой лагуне», и я представил вас друг другу. Наверное, ты забыл его. Мужчина с усами, примерно твоего роста…

— Ну и что? — спросил Джейми.

— Сегодня утром я играл с ним в теннис. Он сказал мне, что ты был в выигрыше, когда бросил играть. Это правда?

— Нет, я проигрывал, — ответил Джейми.

— Сколько ты вчера проиграл? — спросил Фрэнк.

— Долларов тридцать — сорок.

— И решил отправиться домой?

— Да.

— Но вместо этого поехал в бар пропустить там глоточек. Как это понимать?

— Мне было не по себе. Из-за проигрыша.

— Из-за проигрыша? — повторил Фрэнк.

— Да.

— Джейми, — сказал я, — детектив Юренберг намерен переговорить со всеми игроками, которые были там вчера вечером. Вот зачем он спросил их имена. Он, конечно, дойдет и до Марка Голдмена, хотя он был одним из тех, чьих имен ты не знал. Марк скажет ему то же самое, что и мне. Что ты был в выигрыше, когда вышел из игры. Что ты сослался на усталость и собирался отправиться домой выспаться. Так вот, если ты не докажешь, что ты был потом в баре, Юренберг может подумать, что ты действительно отправился домой. Он решит, что ты добрался туда гораздо раньше, чем без четверти час, когда позвонил мне. Значит, он вправе подумать, что, возможно, ты к тому времени мог убить Морин и детей. Так вот, Джейми…

— Я их не убивал.

— После игры в покер ты отправился прямо домой?

— Нет. Я уже говорил тебе, куда я отправился. Поехал в бар «Наизнанку».

— Джейми, здесь идет речь об убийстве первой степени, — вмешался Фрэнк. — Это смертный приговор.

— Я никого не убивал.

— Но ты был в выигрыше, когда бросил играть?

— Какое это имеет значение?

— Если ты был в выигрыше, остальные игроки так и скажут полиции. А та заинтересуется, зачем ты сказал, что проигрывал. Так как же, Джейми?

— Да, я выигрывал.

— Хорошо. Тогда почему ты бросил играть?

— Я устал. Было именно так, как я сказал. Я хотел пораньше поехать домой, чтобы отоспаться.

— Но вместо этого отправился в бар?

— Да.

— Это неправда, — проговорил я.

— Это женщина? — вмешался Фрэнк.

— Нет.

— Это женщина, — настаивал он.

— О, Господи!.. — воскликнул Джейми и закрыл лицо руками.

— Расскажи нам все, — попросил я.

И он начал рассказывать.

Часы на стене кабинета Фрэнка, казалось, вдруг остановились: существовало только настоящее — история Джейми. Это была такая же история, которую я мог поведать бы Сьюзен, если бы ее не оборвал звонок Джейми. По мере того, как он рассказывал, я представлял себя на его месте, признаваясь себе не в жестоком убийстве, нет, но тем не менее в убийстве — в безжалостном удушении своего второго брака. Я представлял себя на месте Сьюзен, выслушивающей признание, которое я не сделал ей прошлой ночью и которое сейчас произносил Джейми. И наконец, я представил себя на месте Морин, не в состоянии избегнуть смертоносного лезвия в забрызганной кровью клетке.

Это был кошмар.