Златовласка (сборник)

Я просто обожал этого кота.

На одной улице с ветеринарной лечебницей располагались три стоянки для подержанных машин и магазин, торгующий моделями самолетов. Я поставил свою машину рядом с фургоном марки «шевроле», принадлежавшем миссис Танненбаум, и направился к входной двери. Из псарни, расположенной за красным кирпичным зданием, доносился собачий гвалт. Я сразу же подумал, что этот дикий шум не может не отозваться на нервах Себастьяна. И тут я осознал, что он наверняка все еще без сознания, и шаг мой по мере приближения к входной двери все замедлялся. У меня рука не поднималась открыть эту дверь. Я боялся, что, как только войду, кто-нибудь тут же сообщит мне, что Себастьян умер.

Сразу же напротив входа располагался стол. За ним сидела медсестра в белом накрахмаленном халате, и как только я вошел, она посмотрела на меня. Слева на кушетке сидели Джоанна вместе с миссис Танненбаум. Над их головами на стене висела картина в раме, на которой был изображен кокер-спаниель. Я сразу же подошел к дочери, присел рядом с ней и обнял.

— Как он? — спросил я.

— Операция еще не кончилась.

Мы говорили шепотом.

Я наклонился вперед и обратился к пожилой даме:

— Не знаю, как вас и благодарить, миссис Танненбаум.

— Рада, что смогла помочь, — отозвалась она. Ее звали Гертруда. Я никогда не называл ее этим именем. Ей было семьдесят два, но выглядела она на шестьдесят и в катерах разбиралась лучше любого мужчины. Ее муж умер лет десять назад, оставив в наследство двухдизельный катер, к которому она не знала как подступиться, поэтому срочно записалась на курсы управления катеров при береговой охране, а уже год спустя прошла на катере от Калузы мимо Шарлотт-Харбор в устье Калузахатчи-ривер, поднялась вверх по течению и вышла в озеро Окечубей, далее прошла каналом Сент-Люси до озера Уорт, а оттуда пересекла Гольфстрим и вышла к Бимини. У нее были волосы цвета лаванды, голубые глаза, и сама она была стройной и худенькой. Однако когда ее сорокашестифутовик заходил в док, можно было подумать, что она стоит на капитанском мостике авианосца.

— Расскажи, что, собственно, произошло? — спросил я.

— Я вернулась из школы примерно в полчетвертого, — начала рассказывать Джоанна, — и принялась искать Себастьяна. Его нигде не было видно. Я направилась к почтовому ящику посмотреть, нет ли чего-нибудь для меня, и случайно глянула на противоположную сторону улицы — знаешь, туда, где большое дерево на газоне у доктора Летти? Прямо там, возле поворота… Себастьян… он просто лежал в канаве. Я сначала подумала… даже не знаю! Наверное, что он… играет со мной. А потом я увидела кровь… о. Господи, папа! Я не знала, что делать. Я подбежала к нему, я умоляла… «Себастьян? Что… что случилось, малыш?» А его взгляд… знаешь, у него бывает такой взгляд, когда он дремлет… И у него было именно такое сонное выражение на лице… только… о, папа, он выглядел таким… изломанным и поникшим, что я… я просто не знала, как ему помочь. Тогда я вернулась в дом и позвонила тебе в контору, но мне сказали, что ты на катере… А что ты делал на катере, папа?

— Беседовал с подружкой Майкла, — ответил я, и, в общем-то, это прозвучало достаточно правдоподобно. Правда, в полчетвертого я ушел с катера и поспешил в постель к Эгги. Я снова начал размышлять об алиби Джейми на прошлую ночь. Интересно, погибли бы его жена и дочери, если бы он, вместо того чтобы переспать в коттедже с женой хирурга, отправился прямо домой? И, если уж не то пошло, смог бы я помочь Себастьяну, если бы находился в конторе, когда звонила Джоанна?

— Я не знала, как быть, — продолжала Джоанна. — Не знала, где мама, не могла связаться с тобой. Тогда я отправилась в спальню и включила сигнал тревоги. Я думала, на этот сигнал сбежится вся округа. Прибежал мистер Соумс, а потом миссис Танненбаум…

— Когда я услышала сирену, то подумала, что какие-то лунатики вздумали грабить наш дом средь бела дня. Могло быть и так, поверь мне.

— Она подъехала туда, где на обочине лежал Себастьян…

— Мы осторожно подняли его и положили на доску, найденную в гараже. Мы только чуть-чуть приподняли его — для того, чтобы переложить на доску, — подхватила миссис Танненбаум.

— И мы сразу же поехали. Я знала, куда ехать, потому что здесь ему делали в последний раз уколы.

— Что сказал доктор Ресслер?

— Папа, он не надеется, что Себастьян выживет.

— Он так и сказал?

— Да, папа.

Больше говорить было не о чем. Я снова поблагодарил миссис Танненбаум и заметил, что ей, наверное, нужно домой. Она попросила меня позвонить ей, как только вернемся. Мы остались вдвоем с дочерью. На другом конце приемной медсестра с деловым видом засовывала счета в конверты. Справа от нее находилась запертая дверь. Слева стоял аквариум с тропическими рыбками. Его внутренние стенки безжизненно облепили воздушные пузырьки.