Златые горы (СИ)

Магическая стена растворилась, толпа снова затянула их в свой омут. Люди кружившиеся вокруг напоминали ярких тропических рыб. Мужчин и женщин трудно было отличить друг от друга: яркие пышные плащи, красные, воняющие приторными благовониями парики, блики дешевых золотых побрякушек, сверкавших в ушах, на пальцах, а часто и в носу. Мелькали лица, неотличимые одно от другого, размалеванные под цвет белтейнских костров. А яркие всполохи огня мерцали то тут то там. Том больше не задерживал на них взгляд, не позволял пламени задурить себе голову, а обычным колдунам и ведьмам превратиться в демонов с огненными ликами. Пот тек по лицу и по спине, волосы взмокли как если бы он только что искупался.

Тягучая густая музыка заполняла поляну. Самих музыкантов не было видно. Они растворились в воздухе? Может быть поэтому визг скрипок, вой флейт, звон колокольчиков слышались одновременно отовсюду и ни откуда. Поколебавшись, Смит преодолела отвращение и прижалась к своему спутнику, почти ткнувшись губами ему в ухо.

- Может скажете, какой у вас план.

- Использовать вас как приманку и заманить охотника в ловушку.

- Но как…

Том готов был спорить, что для его спутницы информация тоже самое, что для примитивного чудовища мясо и кровь. Так какой смысл делать ее сильнее? Хитрую бестию нужно держать на голодном пайке.

- Узнаете.

Толпа прижала их друг к другу. Риддл снова взял горгону за руку. Он знал, что царящие здесь безумие ей чуждо. В этом они были похожи и все же он удивился, когда ее пальцы сжали его ладонь в ответ. “Где-то с яблони свалился Мерлин, наша каменная леди, оказалась не совсем каменной”, - мимолетное торжество и самодовольная улыбка имели свою цену. Смит отпустила его руку и снова отстранилась.

Шпагоглотатели, жонглеры, уродцы и нищие то и дело преграждали путь и тут же убирались с дороги наткнувшись взглядом на острую холодную улыбку Риддла. Глаза щипало от дыма и странных запахов, уши закладывало от музыки. Том не слышал своих мыслей. Он часто моргал, пытаясь прогнать резь в глазах, но видел все хуже и хуже. Жар, дым и магия будто сплелись в тонкую серую дрожащую вуаль, которая прилипла к лицу. Майский шест, победно воткнутый в темной ночное небо, ничуть не приближался.

Толпа играла с ними, кружила в своем водовороте и вдруг по какой-то прихоти выбросила на узкую полоску тишины между ярмарочным балаганом и кругом из костров, с другой стороны которого вихрем носилась майская пляска. Эта полоска походила на песчаную гряду, зажатую между двумя бурлящими морями. А люди оказавшиеся там могли сойти за жертв кораблекрушения, все еще не понимавших на каком они свете.

Брошенный кем-то шар с пикси катался туда сюда на одном месте. Пленники не могли договориться куда именно двигать свою тюрьму и дело, как обычно у них бывает, закончилось дракой. Тощая жилистая баба сидела на чурбанке, спиной к высокому костру, по ее телу бегали маленькие огненные ящерки, одна из них скользнула прямо между широко расставленных ляжек. Баба не шелохнулась – она грезила. Другой мечтатель взывал к соседнему костру:

- Гори! Гори!

И тот тянулся все выше и выше, пытаясь слизнуть с неба звезды. Искры летели во все стороны, как разъяренные черти. Горгона подозрительно покосилась на Риддла, высматривая в его лице признаки страха или слабости, но колдун выглядел сосредоточенным и спокойным.

- Грезы Белтейна! - снова взвыл безумец. - Вы мои боги! Мир больше не делится на черное и белое! Есть только жизнь и смерть! И ради победы жизни мы должны отдаться страсти без сожалений и чувства вины! Гори! Гори! Отдай нам свой жар, верни земле пепел, чтобы она могла плодоносить яркой зеленью!

- Почти поэт, - хмыкнул Том и дернул Смит в сторону.

Мимо, вертясь юлой, пронеслась худая женщина ее пестрая юбка крутилась вокруг ног, как мандала. Она выскочила прямо из огня или из земли, а может из круга майской пляски, которую танцевали сейчас или сто лет назад? Кто знал? И кто кроме Риддла задавался этим вопросом, пытаясь найти закономерности там где их быть не могло.

Воздух дрожал и земля, казалось, тоже. Босые ноги женщины чертили узоры на высушенной жаром поляне. Прошла секунда и картинка поменялась. Вместо узкой спины танцовщицы колдун и его пленница увидели недовольную рожу карлика. На поводке он тянул за собой маленького израненного дракона. Дракон стремился к костру. Карлик уступил с неохотой. Ящер тут же сунул морду в пламя и принялся жадно пить. А его хозяин с любопытством уставился на старухиных саламандр устроившихся на дряблых ляжках.

Джагнара колдун и горгона заметили одновременно.

- Это он? – спросила Смит. Впрочем подтверждение ей было не нужно. Кем еще как не охотником мог быть огромный мужчина, ходячей башней торчавший над толпой? Одурманенный народ расступался перед ним, бросался в стороны как клочья тумана от света мощной фары.