Зло, которое творят люди

Она обернулась и увидела Чезаре с большой кухонной вилкой в руке. Он указал вилкой на нее:

– Отпусти бабушку!

Итала почувствовала, что по спине стекает кровь.

– Солнышко, положи эту штуку.

Чезаре снова попытался ее ударить, но она вырвала у него вилку:

– Прекрати!

Чезаре кинулся к подставке для ножей, но Итала удержала его в объятиях.

– Ты не должен делать маме больно.

– А ты оставь бабушку в покое.

– Мы просто разговаривали.

– Неправда! Ты злая!

Она развернула его, чтобы посмотреть ему в лицо:

– Бабушка хочет увезти тебя от меня.

– Ну и что? Тебя все равно никогда нет рядом.

– Но ведь нам с тобой придется видеться гораздо реже…

– Какая разница? Мне пофиг.

– Чече, я знаю, что это не так. Я знаю, что ты любишь маму…

Краем глаза Итала заметила рядом с собой движение и в последний момент шагнула в сторону: Мариэлла замахнулась на нее чугунным отбивным молотком с рукояткой и головкой размером с котлету. Итала наотмашь ударила ее по лицу и сразу же пожалела об этом. Свекровь снова упала на пол: кровь хлестала у нее из носа, а молоток расколол кафельную плитку. Бах. Чезаре со слезами бросился к ней:

– Бабушка! Бабушка!

Мариэлла стиснула его в объятиях:

– Не бойся, я с тобой…

Итала увидела себя со стороны и почувствовала отвращение. Она сбежала.

Дома Итала обработала спину. Изогнувшись перед зеркалом, она увидела у нижней части позвоночника две колотые ранки, как будто ее укусил карликовый вампир. Но их нанес ее сын. Как он может так ненавидеть ее, когда она готова за него умереть, даже, если понадобится, позволила бы разорвать себя на куски?

Рука, державшая перекись водорода, дрогнула, и Итала рухнула на колени на коврик в ванной, сотрясаясь от рыданий. Она все сделала неправильно, и ее жизнь – плохая шутка, насмешка. Она притворяется матерью так же, как притворяется служительницей закона, но все видят, что она всего лишь обманщица. Итала плакала, пока не начала задыхаться, плакала до рвоты, затем встала, опустошенная, легкая, словно от нее осталась только оболочка.

Она позвонила лейтенанту Бьянки и встретилась с ним в «Харчевне» в Кремоне. В этот вечер посетителей было мало, но все сгрудились под навесом, потому что собирался дождь, и запах сарделек тяжело висел в воздухе. Массимо, одетый в штатское, с мрачным лицом курил у стойки. Поймав его взгляд, Итала сделала ему знак выйти, и они отошли к пролету моста.

– Ты поправился, – сказала она, – брак идет тебе на пользу. Как поживает сын?

– Не знаю. Ест, какает. А твой?

– Ненавидит меня.

– Да ладно… Слушай, я навел справки о той девушке из провинции Бергамо, Джаде Вольтолини. По словам коллег, она, скорее всего, сбежала из дома.

– Нет. Ее кто-то похитил.

– Если ты уверена, скажи мне, кто это сделал, и я отличусь перед парнями.

– Речной монстр.

– Еще один?

– Нет, все тот же. Контини был невиновен, я его подставила.

Бьянки уронил пепел на рубашку и, выругавшись, отряхнулся.

– Итала, заткнись, иначе, Богом клянусь, я сброшу тебя в воду.

Итала обозвала себя идиоткой. «Кто знает, тот делает, кто делает, тот знает», – подумала она по-калабрийски. Не следовало говорить вслух о том, что Бьянки уже понял.

– Ладно, хорошо, забудь о трех девушках из реки. Допустим, есть другой маньяк, который убивает девочек. Одну звали Мария Локателли, а другая, Джада Вольтолини, вчера пропала. Скажи своим, чтобы поискали взаимосвязь. Они дружили.

– Это я могу сделать, если не помешает другим расследованиям. Не заставляй меня проверять, пожалуйста.

– Отец Марии – главный подозреваемый в ее убийстве. Твои сослуживцы ведут за ним наблюдение…

– Ясно, тогда забудь.

Итала упала духом:

– Массимо, твою мать! Речь идет о маленьких девочках. Будешь сложа руки дожидаться очередного трупа?

– А по-твоему, я должен пойти к начальству и сказать: «Я тут узнал, что девушку, которая считается сбежавшей из дома, на самом деле похитил маньяк, который считается мертвым»?

– Ты можешь найти способ.

– Даже если бы я убедил кого-то из своих, их схватили бы за горло магистраты.

Над головой вспыхнул фейерверк, за которым последовала еще серия разноцветных салютов, чьи взрывы эхом отражались от воды. Несколько прохожих с дороги и посетителей «Харчевни», с шампурами и пивом в руках, подошли посмотреть.

– Сегодня что, какой-то праздник? – спросила Итала.

– Нет, но «Тоти» празднует пятидесятилетие. Они всегда показушничают.

– Это в «Тоти»… монстр находит девочек. Тех двух, о которых я тебе сказала, и других, о которых мы знаем.

– А ты дай объявление по громкоговорителям: потерялся маньяк, если кто-то его видел…

– Тебе действительно наплевать? – перебила она. – Ведь у тебя и самого теперь есть сын.

– Боже святый, Итала! – взорвался Бьянки. – Оставь эту чушь тем, кто не знает, как все устроено.

– А как все устроено? Объясни мне, потому что я уже не понимаю!

– Не нужно наступать на мозоли тем, кто может растоптать тебя, пока не поймешь, что сама можешь растоптать их. Все остальное – самоубийство.

– Я не могу делать вид, что ничего не происходит.

Бьянки проводил взглядом стайку подростков, направляющихся в гребной клуб.