Зло побеждает зло

Молодой, плоскоплечий парень с глазками маленькими и жадными, вместо молчаливого внимания, гнет свое:

— А вот и пусть откроется! Мы враз непачей и буржуев перестреляем всех, а потом на ворога так навалимся, что поганые буржуи до Марса тикать будут! А уж после…

— Ты бы сперва промфинплан вытянул, вояка! — суется в "сурьезный" разговор девчонка. — Хлеба купить не на что!

И тут же получает чуть не сносящий с ног толчок в загривок:

— Молчи, дура!

Зачем такая красивая за кретина замуж пошла?

Но стоп! Что за преуспевающая совслужащая отряхивает легкий летний плащик на перекрестке Большого и Малого Черкасского? Александра, определенно, это она! Моя очередь подавать знак. Скидываю с головы кепку, отираю платком пот с лица. Девушка в ответ перекладывает из руки в руку белую дамскую сумочку. Оборачивается в сторону Ильинки, вглядывается, как будто кого-то ждет.

И правда ждет. Где-то там, скрытый от меня углом Наркомздрава, в нашу сторону шагает генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Торопится на очередное съездовское заседание.

Минута. Вторая. Третья. Трудно дышать, под грубой холстиной рабочей толстовки шевелятся холодные ручейки. Пустить план под откос способна любая мелочь. Всего не учесть: перекроет тротуар ломовик, выйдет на прогулку парочка массивных бабулек, вылезут на перекур конторские машинисточки, мало ли в жизни случайностей? Ладно я, уже три года всякое подобное в голове прокручиваю, справится ли в самый решающий момент с напряжением наша боевая подруга? Пусть она не знает в точности, как далеко и густо могут лететь осколки, все равно, не каждый способен дать команду на смерть. Даже профессиональный террорист Блюмкин не постеснялся с утра закинуться белым порошочком!

Как будто отвечая на мои слова, Саша вскинула руку к лицу, как будто вглядываясь в циферблат наручных часиков… пошел отсчет!

Я смотрел на девушку не отводя глаз, вся моя жизненная миссия сузилась до одного лишь ее жеста. Однако это ничуть не мешало сомну образов скользить через сознание — они разворачивались неведомым режиссером в совершенно ином, непостижимо далеком от реальности измерении.

Четыре! Место будущего преступления.

Искреннее желание помочь СССР, медленно угасающее в вонючей камере Шпалерки.

Невероятные рассказы коллег-заключенных, тщетные надежды на правосудие и справедливость. Как же бесконечно наивен я был тогда!

Три! Неопровержимые улики.

Власть Соловецкая, бесконечные тысячи затоптанных в пыль и грязь людей. Непосильная рабская работа. Покорность распределяемых по койкам красноармейцев женщин. Медленно соскальзывающие за грань жизни доходяги. Мой беспощадный университет.

Два! Свидетели или пособники?

Бешеный лай бегущей по моим следам своры собак. Крестьянушки, готовые без малейшей жалости и сомнений сдать любого на верную смерть — за жалкий мешок муки. Те же самые советские граждане, только из другого конца страны, — стоящие при станции Бизула предвестником Голодомора. Заслужили ли они известное мне будущее?

Один! Защитительная речь адвоката.

Раньше срока одряхлевшее, не оставившее достойного наследника "белое дело", дерущиеся за остатки бюджетов генералы бумажных армий. Добросовестные, ребяческие забавы Ларионова. Мелкотравчатая суета бывшего наркомвоенмора. Напрасные метания в поисках союзника, силы, способной соединить несоединимое иначе чем в пламени чудовищного взрыва.

Ноль!

Рука Саши скользнула вниз, сумочка, как будто случайно, сорвалась с ладони. Пустая формальность — вердикт творца нового мира нельзя обжаловать. Мой палец топит упругий шарик кнопки.

— Поехали!!! — прошептал я.

— Бум! — послушно отозвалась из-за угла мина.

Тихо, по домашнему. Никто и внимания не обратил, как тень "коня бледного" накрыла соседний переулок. Собственно, большевики сами виноваты — древние церкви в округе по три раза на дню взрывают, что на их фоне какой-то генсек? Но копаться не стоит. Быстро, но без видимой спешки, я принялся сгребать в сумку инструменты, сор, изоляцию и свинец.

— Войнааааа! Газы! — из-за угла выметнулась долговязая нескладная тетка в сбитом на затылок противогазе.

— С-совсем с-сбрендили с-советские с-сволочи, — со вкусом растягивая слова высказался кто-то неподалеку.

Еще удивляется! Месяц под местным репродуктором, и я точно также перепутаю теракт с налетом белопольских дирижаблей. Хотя… постоянно таскать с собой противогаз — все же перебор.

Как бы не ошибалась паникерша — свое дело она сделала. Размеренная жизнь улицы лопнула как арбузная корка под колесом лихача. Во все стороны, совсем как ошметки, брызнули люди. А издали, перекрывая привычный гомон, накатывал нарастающий секунда за секундой вой обезумевшей толпы:

— Убиилиии!