Зло побеждает зло

«Елисеевский» изнутри великолепен. Теряющийся в высоте своды потолка, тяжелая позолоченная лепка колонн поблескивает во втором свете, пирамиды пестрых коробок и фруктов, в бассейне с фонтаном, совсем как в старое доброе время, плещется породистая рыба. Дворец еды, был, есть и будет — без всяких преувеличений. Но я позволил себе только пару быстрых взглядов — основное испытание только начинается. Если насчет гэпэушного вахтера у входа никто из нашей компании не переживал, то с продавцами сложнее. До революции их тщательно подбирали из владеющих несколькими языками. Наверняка кто-то остался работать в «Инснабе» до сих пор.

Первоначально добыть продуктов «в логове врага» собирался озверевший от предпасхальной поснятины Яков Блюмкин. Тот самый убийца посла Мирбаха и советский суперагент, которому, по вошедшей в учебники из 21-го века версии истории, пора быть расстрелянному в чекистком подвале. К счастью, практика показала — будущее вполне можно изменить. Поэтому в данной сборке мира он жив, весел и преисполнен желанием отомстить, да так искренне, что без малейших колебаний согласился на авантюрную поездку в Москву.

Однако личное участие матерого диверсанта в «продовольственной программе» вдребезги разбила девушка по имени Александра. Не напрасно забавная, или, если посмотреть с иной стороны, страшная случайность привела ее в нашу компанию — буквально в чистом поле, неподалеку от города Глухова. Дочь профессора Бенешевича, известного византиноведа и археографа, живо доказала, что товарищ Блюмкин, и правда, знает великое множество экзотических языков… Но лишь на бытовом, лучше сказать, командно-матерном уровне. Во фразах, чуть более сложных чем «Hande hoch», немедленно вылезает чудовищный местечковый акцент.

Чище всего изъяснялась по-немецки сама Саша, вот только уж очень непредставительный внешний вид она имела к своим девятнадцати годам, говоря проще и честнее — подростковый. Пришлось отдуваться мне. Пусть в английском не идеален, зато габарит соответствующий. Ну кто кроме чистокровного, выращенного на чистой кукурузе и говядине американца может похвастаться ростом за метр девяносто при весе под сотню кило? Хотя по ключевым фразам и названиям экзотических продуктов девушка меня все равно погоняла пару дней. Надеюсь что из личной симпатии, а не желания наконец-то по-человечески покушать.

Тяжело выбрать, если от изобилия разбегаются глаза, а очереди к прилавкам так коротки. Но надо помнить, продуктов в СССР настолько мало, что даже имеющим пропуска иностранцам повседневные позиции отпускаются по персональным, именным «заборным книжкам». То есть купить по смешной цене 1926 года хлеб, мясо, сахар или там картошку — льгота дополнительная и жестко ограниченная, доступная лишь приглашённым по особым договорам иностранным специалистам да коминтерновским функционерам. Зато остальным, как и мне, доступна роскошь — осетрина, рябчики, ананасы, вина, балыки, сыры, копчености, и прочее. Цены, мягко говоря, кусаются, но они все равно в несколько раз меньше рыночных. Тем более, по большей части позиций сравнивать возможности нет — за полным отсутствием ассортимента на базарных лотках.

После недолгого раздумья я подобрался к прилавку, и ткнул я пальцем в толстолапую индюшку:

— Can I have this one, please?

— Here… you are… comrade, — с заметным трудом и акцентом отозвалась девушка в белоснежном переднике.

«Угадал!» — возликовал я, не забывая с широкой улыбкой фиксировать взглядом глубокий вырез кофточки. — «Такая не раскусит».

Дальше дело пошло не то что бы проще, но уже без особых переживаний. Продавщица в рыбном отделе иностранными языками не владела вообще. Сей досадный недостаток хорошо компенсировал белый ленинский бюст, освещенный обернутой в красную материю лампочкой в мраморной витрине, как раз над горой копченых осетров. Ответственный за фрукты парень ответил на отличном немецком, пришлось сделать вид, что я знаю на языке герра Шиллера всего несколько слов. Колбасник с грехом пополам понимал французский. Для кассира хватило пары жестов.

Игра стоила свеч — еще бы, целых две сумки продовольствия. Не столь объемные, сколь тяжелые, одной только черной икры три кило, по двадцать два рубля за каждый. Не только из-за моей «ностальгии по 21-му веку» — данный рыбопродукт вышел едва ли не самым дешевым в пересчете на калории, вдобавок он вполне естественен для дорвавшегося до экзотики американца. А еще два фунта отличных кремовых пирожных — Александре. Небось заждалась в пролетке…

Которую, кстати, мы недавно купили в комплекте с пожилым конягой по кличке Сивый.

Не от хорошей жизни. Пару дней назад, на первой же рекогносцировке в центре Москвы, Блюмкина приметил кто-то из старых знакомых. Да так явно и недвусмысленно, что не постеснялся подскочить со словами: «привет, Яшка, давно не виделись». Уверения в ошибке глазастый товарищ принял без возражений, но судя по дурацкой улыбке — верить им не собирался ни на грош.