Зло (СИ)

— Подойди, — Райберг обратился к параменталу, который наблюдал за допросом из дальнего угла отсека. Было совершенно неясно, что заставило эволюцию на родной планете менталов пойти по такому странному пути. Как бы то ни было, параменталы были парными существами. У них было два основных центра нервной активности, которые были расположены в двух покрытых прозрачной оболочкой эллиптических головах, венчавших двойное тело. Безглазые вершины организма были усеяны тонкими щупальцами и переходили в тощие туловища, каждое из которых было «оснащено» двумя «руками». Соединял же двух по сути разных существ тонкий переход в центре тела, делавший их очень похожими на сиамских близнецов. Когда человечество только встретило эту странную расу, материнской планетой которых был небольшом покрытый бескрайними болотами мир, именуемый Грэнце, это и было основной версией их существования. Целая раса близнецов. Но, как потом оказалось, все было гораздо хитрее. Каждый параментал являл собой симбиоз двух существ разного пола. «Брачный союз», создававшийся не позднее чем через год после рождения пары чужих, соединял две особи до конца дней, делая их тело общим. Ученые Земли, у которых до нападения чужих еще было время на всякие глупости, навроде изучения других рас, бесконечно спорили, кем же считать менталов после «заключения союза»: самооплодотворяющимся существом или же все — таки парой организмов. Но потом этот вопрос отпал сам собой, так как оставшимся в живых ученым пришлось заняться единственно важным в эпоху Выживания делом — разработкой оружия.

Находившийся перед Киллианом чужой казался странным вдвойне, так как был вовсе не парным. В том самом месте, где обычно дуэт инопланетян сливался воедино, у ментала располагался аккуратный фиолетовый шрам, словно их со второй половинкой разделили хирургически. Толкаясь десятком щупалец, существо приблизилось к креслу Сивара.

— Надо паренька почистить, а то совсем раскис. Он будет нужен только для фиксирования и хранения. Убери ту девку из его головы и все эти ментальные ключи — блокираторы. Нам еще работать, а он тут принялся слюни пускать.

Фраза Айзека все же возымела действие и смогла привлечь внимание курсанта, но было уже поздно — щупальца ментала уже тянулась к его голове.

— Нет! Нет! Не смейте! Стойте! — Киллиана закричал, но возглас оборвался, стоило чужому дотронуться до его висков…

Боль рвала его на куски. Зубы натужно заскрипели, а руки вцепились в раскалывающуюся голову. Гул, наполнивший мозг топазца, колыхал его разум в бескрайнем океане хаоса. Сознание нырнуло в бездну…

***

Он пришел в себя и не смог поверить своим глазам: сам Айзек Райберг встречал его пробуждение. Выстрел парализатора корда — последнее, что запечатлела его память перед погружением в забытье — стал казаться чем — то невозможно далеким и нереальным, страшным сном, который можно прогнать, захотев проснуться.

Киллиан еще удивленно моргал, приходя в себя, а Эпос уже подошел к нему вплотную и заговорил:

— Как самочувствие, курсант? Ты нужен родине! Мы отбили Топаз и заблокировали дредноут чужих на орбите. Из личного дела видно, что ты хотел перевестись в специальный отдел сил самообороны. Тебе очень повезло, в отличие от того дурня, которого тебе придется заменить. Способность твоего мозга хранить информацию в недоступном для нантосов виде нужна флоту. Собирайся, мемор, штурм дредноута ждет.

Киллиан сидел и не мог поверить своему счастью — мечта его лишенного родительского тепла детства становилась явью. Сколько раз он представлял этот момент, разглядывая после отбоя потолок общей спальни их детского дома. Сколько раз он видел это в своих грезах, глядя очередные военные сводки. И вот этот момент настал. Он и Айзек Райберг, вместе, будут защищать человечество от чужих.

Килллиан поднимался из кресла, когда его взгляд приковала к себе проекция на галопанели. Там застыл кадр с изуродованной поверхности Топаза. Портрет его истерзанной родины. Десятки трупов были «заготовлены» чужими для отправки на орбиту в самом центре космопорта Тайза. Сивар увидел девушку, чьи темные волосы на самых кончиках были окрашены белым, и содрогнулся. Она показалась ему смутно знакомой. Быть может, он встречал ее во время увольнений в город, или она проходила мимо, когда он нес дежурство у входа в казармы.

Мемор отвернулся, отгоняя скорбные мысли. Он не знал ее, как не знал и других людей, навечно застывших на том изображении. Да и неважно это было. Кем бы ни были эти люди, они почтут их память, они отомстят за них. Месть всегда удавалась людям лучше всего.

***