Зло в имени твоем

Через полчаса в номер позвонила Милена, попросившая зайти к ней в апартаменты. Марина отправилась к ней. Там уже сидели Аврутин и Чернов. Увидев Марину, полковник усмехнулся.

— Я думал, наши специалисты более внимательны, — сказал он. — У вас традиционное мышление, Аугуста. Если вам не нравится человек, то вы видите его всегда в одном ракурсе. В данном случае я говорю о себе.

Марина не стала возражать, усевшись на диван рядом с Миленой.

— Итак, перед нами стоит задача, — начала Милена, — выяснить, кто из четверых приехавших — Роже Демют. Прошу прощения, — поправилась она с улыбкой, — из троих приехавших. Я, конечно, не имею в виду вас, мистер Блейк.

— Надеюсь, — засмеялся Чернов, — а то ваш помощник всадит нож и мне в спину.

— Это была самооборона, — вступилась за Аврутина Марина.

— Это было глупо и непрофессионально, — жестко сказал Чернов, — можно было договориться. Что-то придумать, как-то выкрутиться из этого положения. А вместо этого Аврутин тычет его ножом в спину и оставляет труп прямо на земле.

— Я забрал у него деньги, — пробормотал Аврутин, — чтобы они подумали на ограбление.

— А оставили ему часы, одежду, может, кольцо или документы, даже туфли. Нужно было прежде всего снять с убитого обувь. Для них даже деньги не имеют такой цены, как его обувь.

— Я этого не знал.

— Нужно было знать, — махнул рукой Чернов. — И вы напрасно недооцениваете этого Гвидо Алтьери. Сначала поездка на корабле, затем совместное путешествие на поезде и убийство его помощника. И наконец, ваше появление здесь. Если он еще ни о чем не догадался, значит, он абсолютный идиот. А я в идиотов не верю.

— Он что-то подозревает, — согласилась Милена, — но не так много, как вы думаете, Сергей. Это совсем другое. Он скорее подозревает Аугусту или мистера Рэнда. Но, надеюсь, не меня.

— Давайте вернемся к нашим проблемам, — напомнил Чернов, — осталось трое. Франц Эльсер, он более всего похож на Роже Демюта. Японец Сиро Миеси и итальянец Джорджио Ломбарди. Если бы мы наверняка знали, какие именно языки он знает, было бы легче.

— Откуда? — вздохнула Милена. — Этого мы не знаем.

— Во всяком случае, не японец, — сказал Аврутин. — Я думаю, это немец.

— Мы еще не видели итальянца, — напомнила Милена.

— Я его видел, — сказал Чернов, — бородатый, заросший тип, выдающий себя за художника. Но у него в номере нет ни акварели, ни красок, ни даже просто больших листов бумаги.

— Вы успели посмотреть в его номере? — улыбнулась Милена.

— А как вы думаете? Конечно, успел. Мне не нравится его борода. Она вполне может скрывать шрамы на лице после пластической операции. Так что он тоже один из главных подозреваемых.

— Значит, их все-таки трое, — подвела итог Милена.

— Распределим их так, — решил Чернов. — Вы наблюдаете за гостями в отеле, а Константин Аврутин — за Гвидо Алтьери. Нужно будет использовать нашу электронику.

— Надеюсь, вы будете у нас в главном резерве, — тонко улыбнулась Милена.

— Как всегда, — развел руками Чернов и вдруг перешел на «ты», сказав по-русски: — Ты ведь знаешь, Милена, я всегда появляюсь в нужное время и в нужном месте.

— Завтра мы должны найти этого Демюта. Иначе послезавтра будет поздно, — подвела итог Милена. — А ты, Марина, должна быть осторожнее с этим Гвидо. Мне не понравилась сегодня его улыбка.

— Вы не должны были лететь с ним вместе, — вставил Чернов.

— Возможно, — согласилась Милена.

В эту ночь Марина видела странные сны. Сначала ей снился Марков, почему-то сидящий в центре бассейна и дающий указания своим сотрудникам. Потом она увидела Чернова, превращавшегося в Гвидо Алтьери. И наконец, ей снилась Милена, танцующая невообразимый танец поочередно с убитым в Кимберли незнакомцем, с метрдотелем и проводником поезда.

И за ними все время стоял кто-то неизвестный, которого она не могла разглядеть. И этот неизвестный все время ускользал от нее, когда она бежала по коридорам отеля, пытаясь увидеть его лицо.

За утренним завтраком собрались все гости. Они наконец увидели и Джорджио Ломбарди, и Франца Эльсера, и Сиро Миеси. Все трое невозмутимо завтракали. Японец предпочел рыбу, немец взял колбаски, итальянец выбрал омлет. Даже в еде сказывались различия в их культурах. Но один притворялся, скрывая свои действительные вкусы, и следовало его вычислить.

После завтрака приехал Гвидо, выполнявший свое обещание показать город. Заодно он обещал отвезти их в лавки, где продавались редкие экспонаты местного творчества племен матебеле. Достигшие своего наибольшего могущества при верховном вожде Моселекатсе, правившем в первой половине девятнадцатого века и создавшем грозный союз племен матебеле, и безжалостно уничтожаемые после завоевания этой части территории Африки Британской южноафриканской компанией, матебеле навсегда потеряли свою независимость. Но сумели сохранить свои традиции деревянного и гончарного мастерства. Характерные черты африканской пластики, запечатленные в чудесных изделиях мастеров, прославляли южноафриканское, и конкретно — южнородезийское, искусство по всему миру.