Зло в имени твоем

— Хорошо, тогда я буду ждать тебя в отеле, — согласилась она. — Когда ты вернешься?

— В двенадцать. Завтра утренним рейсом в десять часов из Парижа прилетает мой друг.

«Напрасно он это сказал», — подумала Марина.

— Я буду ждать тебя в отеле.

— Договорились. — Он потушил сигарету и, взглянув на нее, прошептал: — Иди ко мне.

Поздно ночью она вернулась в свой номер и уже не удивилась, увидев сидевшего в знакомой позе Ронкаля.

— Я его нашел, — невозмутимо сообщил тот, — он уже позвонил в Буэнос-Айрес.

— Хорошо. — Она поправила спутавшиеся волосы и села на постель, закрыв глаза.

Ронкаль терпеливо ждал.

— Как вы его нашли? — спросила она, словно оттягивая время.

— Их лаборатория сейчас на судне «Боливар». Было нетрудно. Я ему все передал. — Ронкаль не отличался многословием.

— Да, конечно. — Она открыла глаза. — Когда я должна улететь из Сантьяго?

— Завтра, вечерним рейсом. Утром вы должны переехать в другой отель, — равнодушно напомнил он, — вы знаете в какой.

— Да, завтра. — Она снова закрыла глаза и просидела так минут пять.

Ронкаль ждал.

— Простите, — наконец открыла она глаза, — я задумалась.

Он ничего не ответил. Он ждал. Нужно было решиться. Она снова закрыла глаза.

— Марат прилетит завтра, — наконец сказала она, — утренним рейсом из Парижа. В десять часов. Постарайтесь попасть только в него. Вы слышите, только в него.

Наверное, последних слов он уже не слышал. Потому что, когда она кончила говорить и открыла глаза, Ронкаля уже в комнате не было. И тогда она снова закрыла глаза и просидела так еще минут тридцать.

Завтра все должно было решиться.

В эту ночь ее опять оставили одну в большой московской квартире, и она ходила по комнатам, натыкаясь на острые углы, и искала своих родителей. И нигде их не находила.

Утром за завтраком не было никого. Ни Дорваля, ни его друга. Видимо, они уехали в аэропорт. Она слонялась по отелю, не решаясь признаться самой себе, что начинает беспокоиться за неясный исход схватки в аэропорту. Она поминутно переключала каналы телевидения, пытаясь узнать из местных новостей что-либо о случившемся. Через час по-прежнему не было никаких известий. В одиннадцать тридцать она собрала свои вещи и спустилась вниз. По-прежнему не было никаких известий. Расплатившись, она вызвала такси и поехала в отель, расположенный на другом конце города. И, едва разместившись, бросилась к телевизору. По-прежнему не было никаких вестей. Впрочем, в тоталитарном государстве ожидать иного было бы наивно. Новости обычно поступали, если поступали вообще, с недельным опозданием. Она не заметила, как заснула, сказалось напряжение последних дней. Открыла глаза, почувствовав чье-то присутствие. После возвращения из тюрьмы она не замечала за собой никакого наблюдения, видимо, Родригес распорядился прекратить слежку, уже не сомневаясь в бесперспективности таковой. Рядом стоял Ронкаль.

— Что случилось? — спросила она.

— Его нет, — сообщил Ронкаль.

— Вы его убили?

Он промолчал. Вопрос был явно ненужный.

— Только его? — вырвалось у нее против воли.

— Меня ищут по всему городу, — сообщил Ронкаль, — я уеду через Вальпараисо.

— Как вы его нашли?

— Двое ваших французов подошли к нему и поздоровались. Я подождал, пока они выйдут к машинам, и выстрелил. Пуля попала в сердце. Второго выстрела не понадобилось.

— Да, конечно, — почему-то согласилась она, — второй выстрел был лишним.

Она поднялась, поправила платье.

— Я должна уезжать сегодня, — вспомнила она и по привычке включила телевизор.

— Я должен оставаться здесь еще два часа, — сказал Ронкаль, — потом я уйду.

— Сидите, — согласилась она и уже не обращала на него никакого внимания, как не обращают внимания на мебель.

Это случилось за десять минут до его ухода. Показывали местные новости, и диктор вдруг сообщил о печальном происшествии, случившемся сегодня в аэропорту. Показали чье-то тело, накрытое простыней. Марина замерла. Почему они передают эту информацию так быстро?

— Сегодня неизвестным террористом был убит сотрудник французского посольства в Чили Эжен Женгени.

Показали фотографию убитого.

— Это преступление, — с явным воодушевлением говорил диктор, — снова показывает, как именно действуют террористы. Они не останавливаются даже перед убийством иностранных дипломатов. Они готовы на все ради того, чтобы дестабилизировать обстановку в нашей стране.

Диктор долго рассказывал о необходимости борьбы с террористами, а Марина, замерев от ужаса, слушала сообщение.

— Мы убили другого, — сообщила она упавшим голосом.

— Я стрелял в прилетевшего из Парижа человека, — возразил явно оскорбленный Ронкаль, — его встречали ваши французские друзья. Я не мог ошибиться.

— Это была ошибка, — убитым голосом произнесла Марина, — мы убили невиновного человека. Мы ошиблись, Ронкаль.

Теперь она осознавала, почему сообщение передают столь оперативно. Убийство дипломата никоим образом не затрагивало престиж правящего режима, наоборот, служило дополнительным стимулом для расправы с инакомыслящими. Тоталитарный режим имел свои строгие законы при подаче информации.

Марина похолодела от ужаса своей ошибки.