Зло вчерашнего дня

Вид у пловца и вправду был совсем не спортивный. Полы намокшего белого халата надулись огромными пузырями по бокам, галстук съехал куда-то на спину. Однако Петр не растерялся. Он отфыркался, игриво помахал Лине рукой и медленно, не теряя достоинства, поплыл к бортику. Потом, не без труда, вылез на сушу, снял ботинки и вылил из них воду. Следом стащил носки и, наконец, слегка смутившись, избавился от халата, брюк и рубашки. В итоге «стриптиза поневоле» новый Линин знакомый остался в одних темных «боксерах». Русалка скосила на мужчину глаза. У доктора оказалась довольно крепкая фигура, прежде спрятанная под мешковатым белым халатом, в меру волосатая грудь и неожиданно длинные и стройные ноги. Он молодцевато гикнул и, разбежавшись, нырнул в глубину бассейна. Брызги накрыли Лину с головой. Она взвизгнула и замешкалась на старте. А Петр уже плыл, погружая при каждом гребке лицо в воду — так рьяно, словно готовился к Олимпийским играм. Он рассекал бассейн стилем «дельфин», казалось не обращая на Лину никакого внимания.

«Хорошо, что надела новый купальник, — подумала Лина ни с того ни с сего. — Он хоть бока немного утягивает…» И, облокотившись о бортик, высунулась по пояс из воды. За свою грудь, эффектно обтянутую купальником, она была спокойна. Ее грудь — большая, высокая, похожая на две крепкие дыньки-«колхозницы», всегда вызывала завистливые вздохи подруг. Лина искренне недоумевала, зачем женщины, обезумев от любви, пихают в себя эти жуткие мешочки с силиконом.

«Даже если бы я была плоской как доска, ни за что не позволила бы резать мое, пусть и несовершенное тело, — подумала она. — Богу виднее, в какую оболочку помещать каждую душу. Наверное, моя легкомысленная душа заслужила как раз такое, весьма упитанное тельце».

Правда, бедра она предпочла все же оставить в воде: кто его знает, куда успел подкрасться «великий и ужасный» целлюлит.

«Главное, что не в мозг», — подумала Лина и с делано равнодушным видом поплыла к другому бортику.

Новый знакомый, не обращая на женщину ни малейшего внимания, продолжал утюжить бассейн из конца в конец. Наконец он выдохся и, отдыхая, повис рядом с Линой на бортике.

— Вы пришли навестить Гарика? — начала она светскую беседу. А то как-то неловко висеть в купальнике на бортике и молчать рядом с полуголым мужчиной.

— Скорее Людмилу Викентьевну, — вздохнул доктор. — Что-то ее нога в последнее время плохо себя ведет. И вообще, Ангелина Викторовна, в последнее время мне стало казаться, что в этом доме многовато пациентов. Денис Петрович тоже не до конца оправился после аварии, говорит, мучают головные боли. Так что я с полным правом могу теперь называться семейным доктором. Бываю здесь практически ежедневно. Просто мы не всегда с вами встречаемся.

— Надеюсь, мне не придется к вам обращаться. Как к доктору, — кокетливо пояснила Лина и, эффектно выпрыгнув из воды, нырнула, помахав в воздухе розовыми пятками.

— Ну, в этом-то я как раз уверен, — улыбнулся врач, когда Лина, вынырнув, снова повисла на бортике, — я же сказал — беды преследуют только членов этой семьи. А вы просто близкая подруга Людмилы Викентьевны. Симпатичная, честно говоря, подруга. Я это еще тогда, когда вас на улице встретил, подумал.

— А почему вы в тот раз вели себя как-то странно?

— От смущения, — признался Петр.

Лина, обычно острая на язык, неожиданно сама смутилась и, наплевав на воображаемый целлюлит, решительно полезла из бассейна вверх по лесенке.

Ангелина попыталась прошмыгнуть в дом незамеченной. В мокром купальнике, с полотенцем на бедрах она чувствовала себя мокрой курицей и меньше всего нуждалась в зрителях. Однако появление пловчихи вызвало у скучающей публики взрыв всеобщего восторга. Оказалось, Валерия уже доложила всем, что Лина бодро бороздит водную дорожку. Пришлось купальщице притормозить и картинно раскланяться публике. Оглядев полянку, она заметила, что за время ее отсутствия дачное общество выросло и успело изрядно приложиться к «грузинским» запасам Василия.