Зло вчерашнего дня

— Постойте, Ангелина Викторовна, мы так не договаривались, — поднялась с места хоровичка Ольга Германовна — крупная дама с короткой седой стрижкой и низким властным голосом. Она взмахнула рукой, словно дирижируя хором, и зал неожиданно притих. — Мы не договаривались растоптать дело нашей жизни и закрыть студию, — уточнила она в полной тишине. — Предлагаю делегировать Ангелину Викторовну на переговоры с Иваном Михайловичем. Тем более что в управе ее к нему же и направили. Так что визит нашей делегатки будет вполне официальным. Ангелина Викторовна, вы должны заставить его вернуть наши деньги. Авось в официальном кабинете он окажется сговорчивей, чем в этом подвале.

— Но это… Это утопия, — запротестовала Лина. — Иван Михайлович не для того сбежал, чтобы возвращать денежки.

Она обвела аудиторию растерянным взглядом и осеклась. На нее смотрели с надеждой и отчаянием два десятка женских глаз. У тех, кому принадлежали эти карие, зеленые и синие внимательные глаза всех оттенков, не было ничего, кроме маленькой районной детской студии. У многих даже семьи не было. Только любимая работа с детьми. Творческая, суетливая, малооплачиваемая.

— Ну хорошо, я попробую, — неуверенно сказала Лина.

И аудитория, услышав от нее то, что хотела услышать, издала вздох облегчения, задвигала стульями и стала потихоньку расходиться.

— Михаил Соломонович! — раздался в телефонной трубке взволнованный голос. Я в отчаянии! Надо что-то делать! Пора бить во все колокола!

— Простите? — не понял мужчина. Я не служу звонарем, так что в колокола в храме бьют без меня. А вы, собственно, кто?

— Это ваша новая знакомая Марианна Лаврентьевна, — представился женский голос на другом конце провода.

— О, покорно прошу меня простить! Не узнал! У вас, Марианна Лаврентьевна, такой молодой голос, — галантно отозвался Михаил Соломонович. — А что, собственно, случилось?

— Эти фарисеи, эти лицемеры, они…

— Что? Говорите скорее…

— Наш дуб! Они его спилили!

— Что?! — взревел Михаил Соломонович. — Не может быть!

— Да говорю же вам! Предлагаю прогуляться в наш сквер, увидеть все собственными глазами и срочно решить, что делать.

— Ну, что тут поделаешь, — вздохнул Михаил Соломонович.

— Извините, не ожидала! — ядовито возмутилась Марианна Лаврентьевна. — Вы казались мне мужественным человеком. Что ж, извините и прощайте. Я привыкла бороться в одиночку.

— Нет! — вскричал Михаил Соломонович. — Я с вами!

— Жду вас через полчаса в сквере, — жестко объявила дама.

Через час пожилая пара стремительно шагала по бульвару.

— Вихри враждебные веют над нами, — тихонько напевал красивым баритоном Михаил Соломонович, вышагивая по дорожке и элегантно опираясь на щегольскую трость.

— Грозные силы нас злобно гнетут, — тоненько подхватила Марианна Лаврентьевна, семеня по бульвару крохотными ножками, обутыми в изящные ботиночки. Порой она встревоженно поглядывала на спутника, который дышал все чаще. Внезапно дама прищурилась и остановилась как вкопанная.

— Видите? Его нет! — закричала Марианна. Лицо дамы стало багровым от гнева.

— Ну да, нет… — растерянно подтвердил Михаил Соломонович, неохотно прерывая песню на полуслове. — Дуб исчез! — повторил Михаил Соломонович, подойдя вплотную к высокому зеленому забору, загородившему место, на котором прежде стояло раскидистое дерево.

На заборе красовалось сразу две надписи: «Высокое напряжение» и «Не влезай — убьет!». Марианна Лаврентьевна зашипела, как рассерженная кошка:

— Ах так! Я ему покажу — напряжение! Он у меня так напряжется, что никакая изоляция не поможет!

— Кто? — продолжал проявлять легкую туповатость Михаил Соломонович.

— Да наш глава управы! Тот самый главный чиновник, который приезжал в сквер, помните?

Весьма скользкий тип, как я, наконец, поняла. Его зовут Алексей Иванович! Ну, вспомнили теперь?

— Еще бы! — поддакнул Михаил Соломонович. — Денег еще на храм пожалел, жмот несчастный. Все думает, что он в рай по льготным спискам прошмыгнет. Как бы не так! Жариться ему на сковородке! Сдается, что дуб — самый малый грех в его длиннющем послужном списке!

— Что ж, голубчик Алексей Иванович, допрыгался! — пробормотала Марианна Лаврентьевна тихим, грозным голосом. — Пускай теперь винит только себя. Я бросаю вызов местным властям. Хотят черный пиар — получат! — жестко объявила старушка и посмотрела на спутника сверкающими, как у кошки, глазами. — Кто не с нами — тот против нас. Вы со мной?

— А вы еще не поняли? — с обидой спросил Михаил Соломонович и поднял руку, сжатую в кулак, в революционном салюте.

Катя и Леша почти не удивились, когда узнали, что у них билеты на один авиарейс. Судьба, соединившая их по своему капризу в туристическом автобусе, теперь не имела права выпускать своих избранников из виду. Регистрируясь на посадку, влюбленные попросили забронировать им места рядом.

Теперь они сидели в соседних креслах, держались за руки, боялись шелохнуться и не желали думать о том, что через два часа придется расстаться — пусть на время, пускай даже на один день!