Зло знает мое имя

— Тебе не будет тяжело?

Животное не пошевельнулось.

Чтоб вы знали, ехать верхом на медведе — не самая легкая задача. Особенно в зимней одежде и в такую пургу. Медведица шла в развалку, будто перекатываясь с одной лапы на другую. Я почти легла на нее, прижавшись к спине и обхватив руками толстую шею, чтобы не упасть.

Видел бы меня сейчас отец. Его любимая дочурка Эльза, верхом на медведе едет спасать его убийцу.

Почему-то мне думалось, что он будет сниться мне. И мама. И сестра с братом. Все будут говорить мне, какое я чудовище, как мне только хватило совести принять его предложение, и, более того, настоять на замужестве.

Лаура приснилась мне лишь раз. В эту редкую минуту она сидела на кресле-качалке, совершенно одна, что-то перебирая в руках.

«Мам», — позвала я ее тогда, пытаясь подойти ближе, — «Что ты делаешь?»

Она, не поднимая своей светлой головы, тепло улыбнулась, поднимая вверх большой кусок белой ткани.

«Видишь, платье тебе свадебное шью», — ответила она, радуясь этому, как чему-то невероятному, и на этом моменте я проснулась.

Бояться мертвых — глупо. Куда лучше — живых. Всех тех, что хотят моей смерти.

Наконец, лес кончился, как и бесконечная северная ночь.

На сером горном горизонте розовело небо.

Прародители, да сколько мы шли?!

Метель начала сбавлять обороты как раз в тот момент, когда я увидела ущелье.

Плохое предчувствие кольнуло в сердце тут же.

Я спешилась с Тами и велела ей отдыхать, а лучше — найти пещеру. Как будет нужно, я ее позову.

А сама я пошла вдоль ущелья, которое отрезало нам путь дальше, к горам. Моста не было. А должен быть. Ведь это дорога на Айон, столицу.

И правда, остатки каменного моста я обнаружила чуть дальше. Середины у него попросту не было. Потому что его взорвали. Камни даже обуглились.

Опустившись на колени, я подползла к краю ущелья, боясь сорваться, и глянула вниз. Прямо там, наполовину в снегу, лежала знакомая, королевская серебряная карета. И несколько тел в неправильных для человеческих тел позах.

Нет-нет-нет!

Я снова поднялась на ноги, и судорожно начала искать пологий склон, по которому я могла бы спуститься вниз и снова подняться.

Все тело охватила дрожь.

И лучше бы она была от холода.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем я оказалась там, на дне этого ущелья, где протекал узкий, живой ручеек.

На ватных, уставших ногах, я добралась до кареты, которая была пуста. Это я видела через выбитую от удара об землю дверь. А в трупах я узнала советника Морана, и еще какого-то человека, с которым была мало знакома.

А моего короля не было.

С чувством невероятного облегчения, я села у одной из скал, пытаясь отдышаться и вытащить снег из сапог, рукавов и капюшона.

Затем, поднявшись, я пошла дальше.

Может, позвать Тами? Она найдет его по запаху. Должна же.

Как вдруг где-то совсем рядом заржала лошадь.

Я даже не обратила внимания, что в упряжке сейчас лежали три лошади, а не четыре, как должно быть.

Моран ехал верхом. Как и в день смерти своей семьи. Он снова вырвался из ее лап.

Смерти.

Со всех ног, прямо по ручью, я побежала на ржание обессиленной лошади, которое доносилось из неглубокой пещеры, на которую я наткнулась.

Вороной конь лежал у входа в это ущелье, и, выдыхая тяжелый пар, он даже не мог поднять на меня голову. Не могу сходу оценить, сломано ли у него что.

Обходя его, я прошла дальше, к маленькому костру, который почти потух.

А у огня, в черных мехах, сжавшись, как новорожденный на холоде, лежал крупный мужчина.

— Моран! — воскликнула я, и чуть не подпалила шубу в костре, когда бросилась к нему, — что случилось? У тебя болит что-нибудь?

Я положила его голову к себе на колени. Губы потрескались. Пить хочет.

Серые глаза сверкнули в рыжем пламени, и поднялись на меня.

— Эльза? Я, что, брежу? — прошептал он, надеясь закрыть глаза снова.

— Нет! Смотри на меня. Я тут, жива, я нашла тебя. И ты будешь жив, ясно? Держись, я сейчас.

Первым делом, я позвала Тами, надеясь, что мой крик не спровоцирует лавину или камнепад. Но было тихо.

Медведица пришла, когда я уже нагрела воды и подкинула сухих теплых веток, которые Моран успел собрать.

Напоив его с рук, я снова устроила его у себя на коленях, поглаживая черные с завитками, волосы.

— Ты вся дрожишь, — голос его чуть окреп, — замерзла?

Но нет, мне было не холодно. Мне было страшно.

— Я испугалась, — слезы зазвенели в голосе, как колокольчики, — что больше никогда тебя не увижу.

Но минут через пять, до меня дошли слова Морана.

Я потеряла варежки по пути, а шапку пришлось отдать королю, чтобы он согрел руки. И мне не было холодно. Совсем.

Выйдя на улицу, я потрогала руками снег. И ничего не почувствовала. Точнее, ну, рассыпчатый. Потом камень. Все как обычно.

Это не было обморожением. Я просто не чувствовала холода.

— Так и должно быть.

Я вздрогнула.

Рядом со мной оказалась женщина. Та самая, которая помогла выйти мне из пурги, в ночь моего прибытия сюда.

— Опять вы? Вы призрак?

Сейчас я могла ее разглядеть. Высокая и стройная, в белом тулупе, и с белым меховым воротником, который сильно контрастировал с каштановыми волосами женщины.