Злобныи король

Темнота длилась недолго, и раскалывающаяся головная боль отозвалась в моем черепе уже через несколько минут после ухода моих жалких мучителей. Я перевернулся на бок, пытаясь ослабить давление с запястий, но стяжка была так туго затянута вокруг трубы за моей спиной, что полностью снять давление было невозможно.

Прислонив голову к твердому полу, я глубоко вздохнул, мысленно перечисляя свои повреждения. Я уже много раз латал себя. При необходимости можно было многое сделать с помощью клейкой ленты, и я мог сказать, что большинство моих травм заживут через несколько дней. Плечо болело в том месте, где я поднимал Софию одной рукой, а в голове опасно пульсировало. Это были единственные раны, о которых стоило беспокоиться. Я закрыл глаза, предпочитая представлять приятную картину сжигания дома детства Софии дотла.

Образы насилия всегда успокаивали меня.

Мне было шестнадцать, и я учился жестокости под руководством отца, когда впервые лишил человека жизни. Прошло несколько месяцев, прежде чем я забрал еще одну жизнь, но тот первый раз остается с тобой навсегда, по крайней мере, так говорят. Я не был уверен, что согласен с этим. Когда мертвые лица накладываются одно на другое, они сливаются воедино. Еще один симптом расшатанного разума.

Сегодня вечером, словно акварельный холст со сводящей с ума стекающей каплей на одной стороне, все краски сливались воедино. Жизнь, смерть, боль и месть. Жизнь была испытанием на выносливость. Шоу уродов. То, что нужно пройти как можно быстрее. Единственное время, когда тошнотворное однообразие приостанавливалось, было рядом с Софией. Тайная власть, которую никто в мире не имел надо мной. Соблазн, не похожий ни на один другой.

Моя одержимость Софией была слабостью. Все важное было слабостью в моем мире, а София Де Санктис всегда была для меня самой большой ценностью. Эта слабость привела меня сюда, но я не мог заставить себя пожалеть об этом. Гоняться за моей маленькой ласточкой по всему лесу, доводить ее до смирения своими пальцами и часами лизать ее киску прошлой ночью было самым ярким событием моей гребаной жизни.

Раздался звук скрежета металла о камень, который вернул меня в чувство - как раз вовремя, чтобы увидеть, как открывается дверь небольшой комнаты из камня, в которой меня держали. Еще один посетитель. Никогда еще я не был так популярен. В проеме появился темный силуэт. Я прищурился в темноте, пытаясь разглядеть того, кто решил посетить мою камеру пыток.

— Николай, надеюсь, тебе комфортно в твоих новых покоях, – голос Антонио Де Санктиса прогремел в морозном подвальном помещении. — Когда-нибудь мне придется вернуть тебя Кириллу целым и невредимым, хотя вчера ты убил пятерых моих людей. – Его неодобрительный тон был холодным и беспристрастным.

— Я оказал тебе услугу. Они были мертвым грузом и опасно некомпетентны. Не за что, – сказал я.

Пожилой мужчина неторопливо направился ко мне, всем своим видом демонстрируя непринужденность, наблюдая за тем, как я пытаюсь сесть прямо. Голова кружилась, то ли от голода, то ли от жажды. Я не знал, но выдавил из себя привычную ухмылку.

— Как бы то ни было, их друзья захотят отомстить, ты же понимаешь. Ты нужен мне живым. Целый или нет – для меня не имеет значения. Ничего из этого не должно было быть трудным. Все, что от тебя требовалось, – это сыграть свою роль, пролить немного крови и дать городу увидеть, что Братва Черновых не считает себя выше моей семьи. Пятно на репутации – это раковая опухоль в нашем мире, знаешь ли, разъедающая власть. Однако сейчас это обойдется тебе дороже, чем пара сломанных ребер.

— Меня не так просто напугать, Антонио. Тебе придется постараться, если ты хочешь получить от меня какую-то реакцию, – ответил я ему со скукой в голосе.

Антонио лишь усмехнулся и хрустнул длинными пальцами. Он был жилистым и загорелым, его волосы были аккуратно зачесаны назад. На его пальцах блестели несколько перстней, которые, я уверен, оставили свои отпечатки на лицах многих простаков за эти годы. Он обладал элегантностью, которая, как я видел, отразилась в его дочери. Я не знал Ренато, единственного сына и наследника семьи, но готов поспорить, что он был похож на своего отца.

Антонио Де Санктис выглядел так, будто ему самое место на винограднике в Тоскане, с видом на поместье стоимостью в миллион долларов, где он бы дегустировал вино и предавался постельным утехам с роскошными молодыми женщинами. Казалось, что он должен жить жизнью истинного итальянского джентльмена, а не приседать возле такого, как я, в вонючем, холодном подвале на окраине Трентона.

— Я слышал это о тебе, – усмехнулся Антонио. — Мои люди не против преподать один и тот же урок дважды.

— Тем лучше для них, – сказал я, прислоняясь головой к стене, мои плечи горели в том положении, в которое их вывернули. — Значит, ты просто пришел посмотреть. Я бы не принял тебя за вуайериста, Антонио.

От моего язвительного тона лицо Антонио расплылось в широкой улыбке.