Злобный леший, выйди вон! (СИ)

Олег напомнил себе, что нельзя привлекать внимания, проглотил вызов стража и вошел внутрь.

- Присядь, - сказал ему старушка, такая же смуглая, как и страж, как только он вошел в шатер.

Олег подвинул себе одну из расписных подушек, что лежали на полу и сел напротив гадалки.

Старушка держала в руке небольшую медную трубку, из которой потягивала ароматный дым.

- Как твое имя, странник?

- Увар.

- Это не правда. Скажи настоящее имя.

Олег удивился, но решил еще раз назвать другое имя.

- Василий, - сказал он первое, что пришло на ум.

- И снова вранье, - заключила гадалка и выпустила белоснежное облако.

- Олег.

- Не с того ты решил начать беседу, Олег. Врать той, кто видит судьбу – очень плохо.

- Я не думал, что вы и в правду что-то можете.

- А теперь что думаешь?

- Пока не знаю.

- Хорошо. Я расскажу кое-что о тебе, а ты послушай.

Гадалка затянулась еще раз, закрыла глаза и начала:

- Ты прибыл сюда недавно. Прибыл не один. Да, не один. Вижу троих.

«Страж у входа, должно быть, докладывает гадалке о приезжих», - подумал Олег.

- Приехали вы с юга. Далекого юга. Оттуда, где гора видна заснеженная.

«Мало ли деревень, откуда видать Лысую Гору?».

- Вижу, что тучи над вами сгущались, но острый ум, твоего друга помог вам избежать гнева самого князя.

«Может у нее и во дворце есть свои люди?».

- О, я чувствую твое недоверие. Тогда я скажу тебе вот еще что. Тебя воспитал мужчина. Жестокий, но раскаявшийся. Вижу, что у него пятно на лице. Нет. На шее. Сизое. Да, он тебе был за отца.

Олег обомлел.

- Но что-то связывает его с твоим настоящим отцом. Ах. Вот что. Убийство! Смерть! Смерть среди высоких древ. И дух все это видел. Он видел. Тела отца и матери забрали деревянные существа.

«Откуда она это знает?».

Старуха свела брови, словно мысль ее проникла куда-то глубоко в труднодоступное место.

- Вижу трупы. Нет. Один труп. Женщина… мать жива. Отец нет. Ведьма. Ведьма делает то, чего нельзя делать! Она открыла дорогу в бездну. Но это не первый раз. Она дала жизнь неживому однажды. Она вырвала нечто из бездонной тьмы. Я вижу ее…

Старуха замерла. Огонь заплясал в масляной лампе, что стояла на полу.

- Тьма. Холод. Пустота. Здесь нет место живому, но она была там. Я вижу ее там.

- Моя мать, она жива? Где она?

- Она с ней. Она с ведьмой. Рядом. Они вместе вошли во тьму безвременья.

Старуха схватилась за голову и открыла глаза. Ее глаза были сплошь черными, и даже свет лампы в них не отражался.

- Черное солнце, - сказала она дрожащим голосом. – Черные лучи пронзят небо!

Какое-то незнакомое чувство охватило Олега.

Старуха заговорила вновь, но чужим голосом. Это был голос одновременно мужской и женский, голос старика и ребенка, голос песни и стиха.

Когда исчезнет свет живой,

Погаснет пламя в три локтя,

И примет свои последний бой

В тумане черное дитя,

Тогда утонет в хрустале,

Тот в ком полыхает крови ярость,

И плод, утерянный на дне,

Покажет, что всегда сбывалось.

С последним словом лампа на полу потухла.

- Зурал! – закричала старуха.

Страж шатра схватил Олега за воротник и потащил наружу.

- Стой! Отпусти!

Хватка стража была крепка, и вот Олег оказался на сырой земле торговой улицы.

- Она не сказала про мать, – Олег попытался вновь попасть внутрь, но на помощь Зуралу пришли еще два черностопца. Они схватили Олег за руки.

- Пустите! Она же знает про мою мать! Она видела!

Страж подошел к Олегу так близко, что тот разглядел маленький камешек в заколе для бороды.

- Мудрейшая не желает тебя больше видеть.

- Но…

- А теперь либо ты идешь дальше, либо мы сделаем так, что ты не сможешь ходить вовсе. Услышал?

- Услышал.

- Отпустите его, - скомандовал Зурал.

Как только хватка ослабла, Олег ударил локтем одного из подоспевших черностопцев, наотмашь нанес удар кулаком по густой бороде Зурала, и снова ворвался в шатер. Но гадалка пропала. Лишь лампа, подушки и осевший дым. Меж складок шатра Олег нашел второй вход. Он вышел через него, но гадалки и след простыл. Зато он услышал, как к месту переполоха бегут стражники и поспешил скрыться за амбаром торговцев зерном, подгоняемый криками на неизвестном языке. Что-то подсказывало ему, что ничего хорошего в них не было.

***

 - Дорогой мой, ну дай отсрочку, на пару недель. Пойми же, что дела нынче идут из рук вон плохо. Ну, что я могу поделать?

- Дорого мой, - передразнил ростовщик, - ну что я-то могу с этим поделать? Вот бумага. Вот твоя подпись. Или это не твоя?

- Моя, - угрюмо ответил торговец. – Значит, не дашь отсрочки?

- Ну ведь тут четко написано, что ты… Погодите, не видите я занят.

В контору вбежал молодой человек. Руки его отчего-то тряслись.

- Есть бумага? – спросил он, едва отдышавшись.

- Чего, чего? – переспросил, недоумевая ростовщик.

Нежданный гость подошел и выхватил из рук у ростовщика ссуду.

- Эй, ты чего удумал, а ну отдай!

Ростовщик потянулся за ссудой, но неизвестный оттолкнул его.

- Мануш, ты чего стоишь? – взмолился ростовщик. – Отбери же скорее!