Злобный леший, выйди вон! (СИ)

- Не могу. Ты же видишь, как она настойчив.

- Есть перо?

- Возьмите, - вежливо протянул перо торговец, предварительно окунув в чернила.

- Змей! Я не прощу, – завизжал ростовщик, но торговец не обращал на это внимания. – Как вы смеете? Я доложу, кому следует!

Гость что-то написал на обратной стороне ссуды, и выбежал из конторы, прихватив ее с собой.

- Я не прощу тебе, Милуш!

- Уже простил, - весело сказал купец и оставил ростовщика в одиночестве.

***

Олег  плутал среди незнакомых улиц, пока не вышел к тому месту, где расстался с Лешим. Тот сидел под деревом, сложив руки на коленях, и смотрел вверх. Он что-то говорил. Когда Олег подошел, то услышал, что Леший говорил с деревом. Увидев друга, Леший улыбнулся.

- Олег. Представляешь, этот дуб приходится братом тому дубу, что растет недалеко от волчьей тропы. Оказывается, что его съел какой-то заплутавший кабан, которого потом охотники убили в поле и доставили прямиком сюда. Его внутренности выкинули во двор собакам, а те их съели и…

- Я понял, как желудь попал в землю, можешь не продолжать, - сказал Олег и присел на скамейку рядом. – Я думал ты больше не можешь понимать речи деревьев.

- Это больше похоже на невнятное бормотание, но при должном усилии, могу. Ты замученный. Тебе тоже не нравятся эти толпы людей?

- Да.

- Тогда посидим вместе. Знаешь, этот дуб многое повидал. Он сказал, что недавно тут переехали на телеге детеныша. Вашего, человечьего. Очень жаль. Этот мальчик часто сидел здесь, как мы с тобой и мечтал о чем-то.

- Тебе жаль человека?

- Конечно. Еще он сказал, что тот мальчик иногда забирался на самую высокую ветку, и оттуда подглядывал в открытые окна.

- И за кем он подглядывал?

- За дочкой хозяина. Ему нравились ее яблочки. Он сам так говорил. А вот ее мать ему не нравилась, он сказал, что тыквы он не любит. Странно это.

- Что?

- Тыквы вроде как больше, а значит лучше. Я думал, что вы так мыслите.

- Выходит, что нет.

- Олег.

- Да?

- Здесь пробегала толпа детенышей. Они сотворили какой-то обряд. Детеныши встали в кучку, и один из них пошел вокруг, держа в руках деревянную куклу, со словами коих я не упомнил, только самый конец.

- И какой был конец?

- «Наступает новый кон. Злобный леший, выйди вон!», - повторил Леший. – Жуткий обряд. Я уж решил, что они меня ищут. Но вместо этого они разбежались в разные стороны.

Олег рассмеялся.

- Почему ты смеешься?

- Это всего лишь детская забава. Не бери в голову.

- Если это забава, то почему леший оказался злобным?

- Так уж нас учат с пеленок. А вот и Тео, - сказал Олег, увидев ученого.

- Друзья, – помахал издалека ученый.

- Что такое? – спросили оба.

- Тут какой-то беспорядок творится. По рынку бегает толпа черностопцев и кого-то ищут, а по лавкам бегают стражники и ищут тех самых черностопцев. Я испугался, что вы можете быть причастны, но как вижу все в порядке. Что ты купил? – спросил он Олега, увидев бумагу в руке.

Олег протянул ее Теодору Кительсону. Тот пробежал глазами.

- Зачем ты оформил ссуду на чужое имя?

- Переверни.

Теодор Кительсон прочел то, что было на обратной стороне.

- Решительно не понимаю. Ты написал стих на чьей-то ссуде?

- Давай позже, хорошо? - сказал Олег, когда увидел появившегося возле лавки кузнеца Зурала с толпой вооруженных людей. – А сейчас нам лучше покинуть город.

- Это связано с ними? – спросил ученый, указывая на знакомых Олега.

- Просто я не люблю толпы людей, - сказал Олег.

- Согласен, - подтвердил Леший.

- Тогда не будем медлить. Как-то черностопцы на нас странно смотрят, или мне кажется?

Город друзья покинули не сразу: сначала им пришлось ознакомиться со всеми закоулками торгового района Радольска, прежде чем удалось добраться до гостиного двора. К полудню они погрузились в телегу и под рассказ Теодора Кительсона о фальсификации девичьей душицы на местном рынке отправились прочь из города.

Они покинули богатые улицы Радольска, где Олег впервые увидел дома собранные целиком из камня, и поехали через грязные одноэтажные деревянные окраины. В одном из дворов группа местных жителей водила хоровод, возле деревянного идола. Олег не узнал в нем ни одного из известных ему богов.

- Тео, ты знаешь, кто это?

- Нет. Полагаю, подмастерья. Может чернорабочие.

- Я про идола.

- Ах. Должно быть, какой-то местный божок.

- Хочешь, сказать, что у них здесь свой бог?

- Возможно. Я всегда думал, что боги рождаются в грязи и нищете. И пусть им приписывают всевозможные подвиги и чудеса, благодаря которым они обретают богатство и славу, но бог всегда должен появиться из грязи и нечистот. Так уж повелось, что во дворцах богов не выдумывают. Там их лишь подхватывают и превращают в своих покровителей.

- Почему?

- А зачем выдумывать бога тому, кто уверен в том, что завтра будет сыт?

- Не знаю. Может, чтобы не боятся смерти?

- На полный желудок никто не думает о смерти. А если такая мысль все же проберется в праздный ум, то несколько кружек вина ее прогонят в дальние уголки души.

- Хотел бы и я так.

- Тебя не устраивает наша жизнь? Разве тебе скучно?

- Нет, но хотелось бы немного той скуки, которая одолевает князей и вельмож.