Злоборцы

Его друзья сидели поодаль, чтобы показать отчуждённость от местного сообщества. Сидели не на дровах, а на заборчике, за которым паслись бровята.

– Голосуем медяками, пока идёт выступление, – выкрикивала время от времени пухлая жрица в синем наряде, прерывая мощным зычным голосом звучание высоких нот в пении бровов. – Голосуем, а то любимцы проиграют.

Бровы подбегали к сцене и бросали в мешочек у подножия холма монетки, редкие гости их карманов. После каждого выступления мешочек не обновлялся, медяки не пересчитывались, но бровы твёрдо верили: где-то жрицами учитывается, за кого сколько монет отдано.

Казион заметил в стороне от поля, около аккуратного круглого мостика, палатку. Обычно бровы делали шалаши, а здесь – настоящий шатёр из яркой разноцветной ткани. Найдя это странным, маг поспешил туда.

Внутри оказалось просторно: лишь вдоль возведённых стен стоял потёртый переходящий кубок, да в стороне сидел седой бров в нелепых тёмных очках и читал книгу. Услышав шорох, он поднял глаза и удивился. Казион в потрёпанной мантии выглядел странно даже для обычного мира, не говоря о бровском.

– О, злой дух, изыди из священной обители королевы Фредди, – запричитал хранитель.

– Я не злой дух, я чистильщик, – на ходу сочинил Казион. – Пришёл отреставрировать кубок, а то скоро развалится совсем – соревнования сорвутся.

Бров-сторож осмотрел внешность чистильщика с недоверием к качеству работы, но пожал плечами от безысходности.

– Милости прошу, – сказал он и пригласил Казиона в палатку. – Ибо сказано в священных гимнах: «Шоу должно продолжаться».

Маг поспешно вошёл и сразу приступил к работе. Заклинанию чистки и наведения порядка в Академии обучили ещё в первые дни, чтобы не портился инвентарь. Вскоре кубок приобрёл вид, достойный долгожданной награды.

– Вы служитель королевы Фредди? – Казион решил начать атаку.

– О, да, – таинственным тоном ответил бров. – Я охраняю божество от посторонних взоров.

– А можно мне взглянуть?

– Конечно. – Кивнул страж и поднял с пола квадратный тонкий предмет, завёрнутый в полотенце. – Я выношу лик Королевы после окончания состязания. Все хоры стоят в ряд, ожидая собственной участи: сначала Первый Дом, потом Второй и так до последнего. Я срываю покров со священного образа…

Под свой комментарий бров скинул на землю полотенце, под которым оказался, к удивлению Казиона, тонкий квадратный предмет. На одной стороне начертаны руны древних, на другой – человек с усиками и нелепыми очками в форме звезды. В левой руке кумир держал железный посох с овальным навершием, правая с вытянутым указательным пальцем была направлена в сторону.

– Лик королевы Фредди озаряет толпу и указующий перст правой руки дарует нового победителя! На радостях лучший хор традиционно поёт молитву «Мы чемпионы, друзья мои», и я уношу реликвию обратно, – завершил объяснение бров-хранитель.

– Но указующий перст всё время тычет вправо, – обратил внимание на очевидное Казион.

– Да, – согласился страж.

– То есть побеждает тот, кто стоит первым в ряду бровских хоров, – продолжал маг.

– Наверное…

– И «Голубой вагон» год за годом продолжает побеждать, потому что стоит первым?

– Думаю, здесь есть доля истины.

– А для чего тогда бровы голосуют, если всё решено заранее?

– Как зачем? – искренне поразился страж. – Должен ведь и народ принимать участие в выборах!

Казион хотел попробовать осмыслить очевидное, но вспомнил, что время поджимает. Потому и решился на крайние меры.

– Кажется, лик тоже немного стёрся и требует чистки, иначе образ размоется, а шоу прервётся.

– О нет! – забеспокоился бров. – Прошу, восстановите его во всём блеске. Бровы никогда не забудут…

Казион хитро улыбнулся там у себя под капюшоном и приблизился к тонкому квадратному предмету. Он потирал руки, вспоминая строчки заклинания. Как давно всё это было: Академия, однокурсницы, учителя… Надо туда вернуться. И поскорее. Это дело должно стать последним. Кир обещал. Только выиграть состязание.

– Избушка-избушка на курьих ножках, встань к лесу задом, ко мне передом!

Лик на предмете начал искажаться.

***

Под неодобрительное ворчание и перешёптывание зрителей «Горцы» поднялись по ступеням на сцену. Кир расставил актёров в порядке появления. Жрица у подножия холма приказала начинать.

– Слышал я одну легенду… – Бдзун, как и обещал, петь не стал. Он читал стихи грубоватым голосом:

Про двух бровов-близнецов.

Они жили очень бедно

И не ели огурцов.

Кир почувствовал внезапный стыд за свои вирши. А на сцене, держась за руки, появились двое бровских актёров. Бдзун продолжал декламировать:

Их отцы ушли петь в хоре,

Матеря…

Нет, никого не матеря…

– Матери, – подсказал Кир, выглядывая из-под настила.

– А, да.

Их отцы ушли петь в хоре,

Матери ушли в загул.

Близнецы пошли гулять, гулять на море.

Но себе лишь на беду.