Злое наследие

Графиня Ортагриса была женщиной потрясающей красоты – именно на таких покойный король, как правило, и обращал внимание. Почти все его избранницы поражали дарованным природой совершенством лица и тела. Все как одна, матери принцев и принцесс отличались незаурядными внешними данными – такими, что у любующихся ими мужчин перехватывало дыхание. Приобретённое же умение себя держать или особое очарование интересовало государя лишь во вторую очередь.

Разумеется, характер при этом мог быть любым. И спутницы государя, законные или нет, бывали всякими: стервозными и хитрыми, жестокими и смертоносно-умными, глупыми и ограниченными, и бог знает какими ещё. Леди Ортагрис, в отличие от большинства женщин короля, обладала настолько покладистым и тихим нравом, что в своё время даже не попыталась стать правителю законной супругой, хотя прожила в отношениях с ним дольше, чем любая другая. Она могла бы добиться от него и больше, чем крохотное графство, подаренное на рождение сына, и сравнительно скромный титул. Она вообще многое бы могла, если б к её мягкому и ласковому характеру ещё прилагалось хоть чуть-чуть амбициозности.

Наблюдая, как две изумительно похожие друг на друга женщины: Лара и её мать – приветствуют друг друга, Ианея даже на мгновение необдуманно позавидовала им. Они были настолько открыты и чисты, настолько проникнуты глубинной, природной добротой, которую нельзя изобразить, что рядом с ними даже дышалось, кажется, легче, и воздух начинал переливаться богаче и ярче.

Позавидовала – и сразу же осознала, что готова пожалеть их обеих. Если бы судьба и природа добавили к красоте каждой из этих дам хоть чуть-чуть злобы и хватки, которую общество привыкло именовать практичностью, это не только упростило бы обеим жизнь, но и заставило бы их прелесть заиграть новыми, более глубокими красками. В глазах окружающих они стали бы казаться ещё привлекательнее – такова уж жестокая ирония жизни. Доброту ценят, если есть возможность воспользоваться ею, но преклоняются только перед силой. А сила всегда до определённой степени жестока и, значит, несовместима с добротой.

Была б её воля, Ианея б с удовольствием насладилась гостеприимством леди Ортагрис. Но время поджимало, предстояло многое сделать, встретиться со множеством людей, и всё это нужно было делать самой. Конгвер будет защищать их интересы в столице и управлять войсками, а ей остаются дела мирные… Тягомотные и при этом, может быть, не менее опасные, чем война.

Ей предстояли переговоры с торговцами из Опорного и теми, кто торговал в Лучезарном. Встречи с представителями многих знатных семейств, владеющих землями в окрестностях Лестницы. Надзор за тем, как будет организовываться торговля. И, пожалуй, наём ещё какого-нибудь хорошего боевого отряда – они отлично справляются с охраной Лестницы, а также утверждением власти новой госпожи над этим прежде независимым городом.

Для встреч с торговцами она готовилась так же тщательно, как подошла бы и к переговорам с представителями высшей аристократии. Какая, в общем, разница. Достославный Кавир уже доказал, что способен причинить даже больше неприятностей, чем какой-нибудь граф или герцог, а Ианея планировала договориться с поставщиками один раз и надолго – обозначить именно себя как властительницу Лестницы и всех товарных и денежных потоков, проходящих через это место.

Столь сложных задач до сей поры жизнь перед ней не ставила. Даже с братьями было проще, чем с этими людьми, очень вежливыми, чрезвычайно почтительными, но совершенно безжалостными, жёсткими, закалёнными в боях за финансовое выживание, знающими цену себе и собеседнику. Чуть позже девушка сумела понять, что ей помог её полубожественный в глазах выходцев из Опорного мира статус. Даже неуверенность оказалась на руку, поскольку принцесса маскировала её демонстративным соблюдением правил хорошего тона, холодноватой сдержанностью, замкнутостью.

Во всём этом торговцы увидели то, чего в действительности не было – огромную мощь и власть представительницы королевской семьи, её победительную решительность. К тому же им было безразлично, сохраняет ли Лестница формальную независимость, или принадлежит кому-то из Священного семейства. Если всё по-старому, и налоги на ввезённое и проданное не увеличиваются – так какая разница? Договариваться напрямую с принцессой им льстило и в их глазах это служило гарантией надёжности контракта.

Поэтому во многих вопросах Ианее пошли навстречу куда охотнее, чем обошлись бы даже с представителем знати Лучезарного, но не членом Семьи. Она поняла это намного позже, теперь же была измотана непривычной ситуацией и тяжкими для неё переговорами настолько, что и порадоваться-то не смогла. Испытала одно только облегчение, давая знак, чтоб прислуга подала вино, фрукты и кубики жареного сыра.

Дальше пошли уже лёгкие светские разговоры. Из вежливости Ианея, конечно, принялась расспрашивать об Опорном, хотя средний мир её сейчас интересовал лишь с точки зрения товаров, которые оттуда поступали. Её заверили, что дела идут неплохо.