Злое наследие

То есть его высочеству теперь следовало каким-то образом вскарабкаться к окошку, потом найти путь в лабиринте переходов, выбраться в комнате прислуги (причём совершенно конкретной) и там переодеться во что-нибудь неприметное. И, может быть, сбежать из особняка через чёрный ход, если очень повезёт.

Указав пленнику, где спрятан тайный глазок и как развернуть его в лаз, служанка собрала всю его одежду и поспешно ретировалась. Смысл этого Аранеф тоже понял без подсказок: в глазах охранников обнажённый мужчина абсолютно беззащитен и бессилен, его можно спокойно оставить в ванне в одиночестве, без присмотра. А значит, есть маленькая фора во времени. Сколько, по мнению охраны, принц может нежиться в тёплой воде? Минут двадцать, пожалуй, есть.

Никогда ещё Аранеф не чувствовал себя так нелепо. Абсолютно голый, он принужден был глупо прыгать, пока не дотянулся до окошка и потайной пружинки, а потом подтягиваться, рискуя, что пальцы соскользнут, и он рухнет, чем-нибудь сильно ушибётся и заодно наделает шума. Высоту в конце концов удалось покорить, и его высочество с облегчением распластался на пыльном, плохо заглаженном камне. Здесь оказалось темно и тесно, и как-то даже проще, потому что его позорную и потешную наготу тут никто не увидит. Можно забыть о приличиях и привычках, сосредоточиться на деле – поиске правильного направления.

К счастью, расположение внутренних помещений особняка принц примерно помнил, а потайные ходы лишь повторяли их. Кое-где приходилось протискиваться, потому что господин сенешаль был худощавым, приземистым и тонкокостным – не чета рослому, широкоплечему, красивому Аранефу. Парадную часть принц миновал без проблем, а дальше чуть не заплутал в переходах, оплетающих помещения, отведённые прислуге. Это и понятно, ведь раньше ему не приходило в голову сюда соваться. Зачем?

В какой-то момент он даже испугался. Но, разобравшись (в этом ему помогли окошки, предназначенные для подсматривания, и то, что на своей территории слуги не стеснялись разговаривать громко: их рассуждения, кто где находится, что должен сделать и что куда нести, было хорошо слышно), сын короля сумел найти комнатушку, в которой его дожидалась служанка. Она делала вид, будто приводит в порядок одежду пленника, и уже начинала переживать, ёжиться и боязливо шарить взглядом по сторонам. Так что Аранеф успокоился – она с ним искренна. Если бы решилась предать и уже обо всём доложила охране, держалась бы уверенно, твёрдо. Зачем бы в таком случае ей было оглядываться, высматривая, не заметил ли кто чего-нибудь подозрительного в её поведении!

Из лаза принц выбрался удачнее, чем втискивался в него, но всё-таки почти клюнул носом столик. Девчонка поддержала его под локоть и сразу же накинула на голого длинный серый плащ. Впервые в жизни сын короля одевался полностью сам и делал это очень быстро. Ему пришлось напялить на себя одежду, которую пристало носить разве что дворовой прислуге или каким-нибудь городским оборванцам, но в нынешних обстоятельствах – чем хуже, тем, логично, лучше. Свёрток со своим обычным нарядом, завёрнутым в старый грязный плащ, Аранеф сперва собирался сунуть под мышку, но сообразил: просто так идти по дому, а потом ещё и по двору – подозрительно. Надо как-то сыграть свою роль, причём сделать это убедительно.

– Нужно что-то нагрузить на меня. Так ведь? Зачем вообще в особняк приводят рабочих? Что-то передвинуть, починить? Соображай.

– Может быть… Мешок с мусором? – предложила она и пугливо покосилась на августейшую особу. – Боюсь, что если выносить какой-нибудь другой груз, придёт распорядительница дома, начнутся вопросы.

– Пусть будет мусор, – поморщился принц. – Где он? Давай.

В мешок с мусором беглец сунул и свёрток одежды, решив, что брезгливость будет давить в себе потом, когда выберется из особняка. С трудом и далеко не сразу навалил тяжесть на плечи, и ещё позволил спутнице распустить свои волосы, закрыть ими часть лица.

Ему, конечно, было страшно, но торба, безжалостно давившая на плечи, эта непривычная ноша и непривычная роль быстро разогнали мрачные мысли, полные дурных предчувствий, и притормозили работу воображения. На то и другое требовалось хоть сколько-то сил, а боль в плечах и тягота прогнали прочь разумное соображение, что разоблачить мнимого работягу может кто угодно и где угодно: в каждый момент пути сквозь подсобные помещения дома и тем более во дворе.

На принца в обличье оборванца спутница для виду раздражённо покрикивала, если поблизости появлялся безразлично-любопытствующий слуга или подсобный рабочий. В результате странной парой так никто и не заинтересовался.

– Здесь можно сбросить мешок, – подсказала, задыхаясь, девица и за калиткой роскошного особняка оттащила Аранефа в кусты. Кажется, двадцать минут давно миновали. И полчаса тоже прошли. Вот-вот поднимется суматоха, но… Но пока за спиной царили тишина и покой. Встревоженных злых голосов не слышно.

– Что с тобой такое? – властно осведомился принц. – Ну?

– Со мной? – Она едва переводила дыхание.