Злое небо

— Не могу сказать того же Кима, — его мрачный тон от которого женщина слегка напряглась не насторожил ее, поначалу. В конце концов, он никогда не был особо любезным, но это не мешало ему залезать к ней под юбку, а ей испытывать по нескольку оргазмов за ночь. Она же не претендует на большее… пока.

— Я не видела тебя уже целую вечность. Дела? — она игриво повела плечиком, откидывая влажные волосы.

— Любовь, — отрезал он, — а как ты провела время без меня? Никого не пыталась убить?

Кима судорожно вздохнула, почувствовав, как холодеют кончики ее пальцев. Она испугалась не на шутку. Но ведь ей сказали, что никто ничего не узнает: избавься от животного, чтобы оно потом тебя не опознало, выруби эту шлюху и брось в воду. Что может быть проще? Неужели Дамир все узнал? Но как?

— Камера, — услужливо подсказал генерал, словно читая по лицу женщины все ее метания, — одну не заметила.

— Дерьмо! — выругалась женщина, едва не топнув ногой от досады. Так глупо проколоться! Проклятье! Впутаться в такое!

— Дамир, выслушай! Он убедил меня! Сказал, что эта тварь тебя околдовала! Сказал, что ты совсем от нее голову потерял. Что мне было делать? После всего, что между нами было! Я боялась тебя потерять! Дамир, я люблю тебя! И готова за тебя бороться!

Она немного привирала, придавая их вялотекущим отношениям большее значение, чем они когда-то имели для них обоих. Но ей хотелось, чтобы он проникся, поверил, пожалел… Может быть удастся его соблазнить, а она хороша в этом деле, и он выкинет из головы всякие глупости. Она еще не верила, не могла поверить, что это конец.

— Онза это ответит. Но ты знаешь, чем тебеэто грозит, — генерал развернулся, желая покинуть комнату немедленно. Он не хотел больше смотреть на это красивое и лживое лицо.

— Нет, Дамир! Ты не можешь! Она чужачка, и никогда не станет одной из нас! Неужели ради нее ты пожертвуешь мной? — она схватила его за рукав и попыталась притянуть к себе. Дамир раздраженно одернул руку. Кима понимала, что это последняя ее попытка. Если ей сейчас не удастся уговорить, она пропала! Законы их базы были суровы, и те, кто приходили к ним извне и становились членами их маленькой группы, всегда могли рассчитывать на защиту генерала. Она всего лишь ошиблась! Что за черт! Из-за одной проклятой камеры!

— Да она мизинца моего не стоит! Уродливая тварь! Ты еще пожалеешь! Вы оба пожалеете!

Она попыталась ударить генерала по лицу, но он перехватил ее ладонь и, слегка сжав, отбросил, как что-то ядовитое и гадкое. И она поняла, что ни ее ненависть, ни ее любовь теперь не смогут ее спасти.

— Пожалуйста! — пролепетала Кима, падая на колени. Генерал успел отворить дверь и не думал останавливаться. Он лишь повернулся к ней, хорошо рассмотрев и слёзы бессилия, и дрожащие руки, вцепившиеся в подол халатика.

— Ты знала, на что идешь, — произнес он, покидая комнату. В проеме двери показались двое мужчин в форме. Его люди! Такие же твари! Не уговоришь, ни упросишь.

Она закричала, когда они поднимали ее под локти чтобы препроводить вниз. От одной мысли о будущем наказании она готова была биться в истерике, умолять, предлагать себя. Но ее конвоиры шли молча с каменными лицами, даже не переговариваясь между собой. Несколько шагов до лифта, затем спуск, такой недолгий, когда в конце тебя ожидает ад.

Дамирон вошел в лабораторию и бросил на стол к Алану тонкий диск. Тот выжидательно уставился на главу службы безопасности базы с легкой улыбкой.

— Хочешь, чтобы я это посмотрел? — поинтересовался он.

— Когда планируешь чье-то убийство, следует убедиться в том, что ты нашел и отключил все камеры наблюдения. Не те, что в планах. А те, что ставят мои люди, следя за твоими.

— О! — Алан легкомысленно пожал плечами, — осечка. Не следовало поручать дело этой сучке. Неужели и наш трах засняли? Но, согласись, не твоя заслуга, что меня вычислили. Всему виной моя небрежность.

— Признаю, — Дамирон сжал, потом разжал кулаки, — встань.

Его голос прозвучал резко. Два лаборанта с удивлением посмотрели на него, но, повинуясь молчаливому приказу, поспешили покинуть помещение.

— Неужели не можешь бить сидящего? — иронично спросил Алан.

— Могу, — спокойно произнес генерал, но от этого спокойного ровного тона у Алана почему-то все похолодело внутри, и он понял, что зря надеялся, что ему все сойдет с рук. Так ошибиться! Нужно было все сделать самому. — Не хочу испортить аппаратуру.

Алан изо всех сил пытался сохранить лицо, фигурально выражаясь, потому что после резкого и стремительного удара генерала его левая скула, щека и глаз превратились в пульсирующий сгусток боли. Несколько капель крови упали на стол. Через несколько секунд половина лица онемела. Он перестал ощущать часть глазницы, носа и челюсть.

— Ты никогда раньше никого из нас не бил в полную силу, — заметил Алан, едва ворочая языком.

— Повода не давали, — мрачно произнес Дамир.

— На этом можно считать инцидент исчерпанным? — по-деловому поинтересовался глава медицинской службы.