Злое счастье

К своему искреннему удивлению, лорд Сайнайс выжил после магической атаки. Его задело самым краем, а потом дэй’ном приняли его за мертвого. Выглядел он, конечно, чудовищно – закопченный, что твой окорок, без бровей и ресниц. Но вполне боеспособный и подвижный. Девять поколений воинов в роду – это не шуточки.

– Не мой сегодня день, – бодро заявил он Рыжему, даже не слишком удивившись неожиданному появлению князя в гуще сражения. – Срочно бери командование на себя! Орэр ждет в резерве!

Потеря Верховного Вигила ослабила войско Чардэйка гораздо сильнее, чем униэн – утрата Альмара.

Мэй подхватил королевскую хоругвь и вскочил на Сванни. Пусть видят – все под контролем.

– За короля!

– ля-а-а-а-аа-аа-а! – подхватили его истошный вопль воины.

И все, у кого имелись глаза, увидели, что у знаменосца алые, как кровь, волосы.

– Финига-а-а-а-а-с! – кричали одни в исступлении.

– Мэ-э-э-э-э-эй! – отвечали другие, узнавшие Рыжего.

То было знамение. Если угодно, знак победы! С Финигасовым сыном они победят, как побеждали с легендарным отцом.

Кабак – он везде кабак. Хоть в Нафарре, хоть в любом из семи Шастских Кангатов, хоть в самом Тир-Луниэне преславном. Здесь пьют, жрут, блюют и блудят взрослые матерые мужики во всякий час дня и ночи, круглогодично, индивидуально и коллективно. На то он и кабак, чтоб спускать деньги на вино и лапать девок. И уж совсем грешно обойти сторонкой гостеприимно распахнутые двери заведения, когда кошель полон сладко звенящим серебром, и так не терпится похвалиться перед каждым собутыльником своими славными подвигами. Война ведь только-только кончилась, и не чем-нибудь, а победой. И какой победой! Будет о чем рассказывать внукам-правнукам. Спросит когда-нибудь любопытный постреленок у своего героического деда о битве при Эльяссе: мол, верно ли пишут в книжках аль брешут бумагомаратели всякие? Было али не было? А дед шваркнет по столу кулаком и скажет авторитетно: «Было! Не сумлевайся!»

Высоким он был, выше всех присутствующих почти на целую голову, широк в плечах неимоверно, и только совершенный безумец решился бы задирать такого детину. Редко когда средь нэсс рождаются настоящие богатыри. Чтоб на груди кольчуга лопалась от напора мускулов, а на его двуручник вообще без содрогания нельзя глядеть. Прямая дорожка такому в наемники. Ни один униэнский князь не откажется от крепыша-нэсс. И хоть на вид наемник казался молод, но ратное дело знал без обмана. Иначе не носил бы парень перевязь под стать рыцарю и меч с клеймом известного мастера. И, разумеется, не поил бы ради минутной блажи весь кабак вечер напролет. У ленивых да неумелых деньги не водятся.

Поглядишь на такого, аж завидки берут. Право слово!

– Силен ты пить, паря! Ох и силен! Куда тока лезет? – заявил один из любопытных, но не шибко денежных посетителей, коими полнится каждая корчма.

Богатырь окинул добродушным взглядом собеседника. Ничего особенного, парень как парень. Вроде как приятный на вид, и на вора не похож.

– Тебе-то какое дело до моей глотки, землячок? Мои деньги! Хочу пью, хочу гуляю, хочу друзей угощаю! – пробасил он.

Приблуда воодушевился перспективой отведать пенной влаги на халяву и решительно подсел к столику наемника.

– Так угости, коль богат. Боги, они ж делиться заповедовали.

А тот и не возражал.

– Ладно, землячок! Выпей за мое здравие, я седня не жадный.

Хмельной наемник звонко шлепнул медной кружкой о столешницу с такой силой, что чуть пополам не развалил могучее творение столяра. Силушки-то немерено, вон какие плечи отрастил.

– Эй, хозяин! Мне и моему другану новому – по три кружки пива! Да гляди, не разбавляй, лойсов сын!

Подавальщики тотчас метнулись к стойке.

Торопись, чашник, торопись! Наливай полней и не жалей крепкого ангайского пива для честного солдата-победителя, злобных дэй’номов поборителя. Чтоб они все передохли!

– Люди говорят, тебе за подвиги дарован надел земельный на том берегу Бэннол? – деликатно спросил любитель дармовщинки.

Голубые его глаза смотрели на благодетеля, по меньшей мере, восторженно.

– Бери выше, землячок! – гордо вскинул подбородок наемник. – Я теперь – человек обычая!

– Чего?

– У, деревенщина! – поморщился мóлодец, но снизошел и пояснил. – То есть рыцарь князя Приграничья. Всамделишный рыцарь. В законе то бишь.

– Вона как! – поразился его собеседник.

– А то!

– Дык, ты ж того… нэсс по крови. Простолюдин.

– И чего теперь? – набычился новоиспеченный благородный рыцарь. – Меня сам Рыжий Мэй к присяге привел. Чуешь? И не за просто так, а за подвиг на бранном поле.

В кабаке установилась преисполненная жгучей завистью тишина.

– Опа! И чего за подвиг ты такой совершил?

– Униянку спас от смерти. И нечо таращиться, точно на голую бабу! Чистую правду говорю. Далаттскую владетельницу сохранил для Рыжего, уберег от дэй’номского меча, заслонил от стрел, – объявил наемник громогласно. Чтоб все слышали и боле не переспрашивали.

– Да ты расскажи толком-то, чего там приключилось на Эльясском поле, а то ведь слухи ходют разные, – не унимался голубоглазый.