Злое счастье

Паренька привел дозорный, когда тот топал прямиком в ставку Рыжего. Дайнар узнал сына Шиана, но сделал вид, будто запамятовал. Напустил важности и надменности, чтобы лишний раз припугнуть мальчишку. Для воина Кай еще мал, для чаровника – невежествен; сплошное недоразумение, а не мужчина. А кроме того, Дайнар просто недолюбливал нэсс. Имел, между прочим, полное право. Разве это не его жестоко пытали палачи короля Дшонна Святого? Насколько помнилось воину, святости в старом негодяе было не больше, чем в его чалом жеребце, а вот похотливости будет поболе, чем в невинном животном при виде кобылы.

– Князь ранен, сейчас ему раны чистят и шьют, – пояснил Дайнар и не соврал.

Гвифин как раз тем самым и занимался, выгнав из палатки всех, включая готового упасть в обморок оруженосца Хельха. Юноша, нимало не смущаясь, рубил дэй’ном на поле боя направо и налево, а вот вид княжьей крови отчего-то его нервировал, как утонченную придворную даму. Во избежание конфуза он старался отворачиваться от содержимого медного лотка, бесполезного в деле врачевания.

– Дык, може, я чего начарую?

– Ты начаруешь! Как же! Мэю пока прижигать ничего не нужно, – фыркнул Дайнар.

Они продолжали пререкаться, определенно получая взаимное удовольствие от самого процесса, пока тихую перебранку не прервал резкий голос:

– Что там происходит, Дайн?

– Ничего!

– Лойс! Я же слышу! Кто-то пришел?

Мэй ждал письма от Хелит. Так напряженно, как ждут указа о помиловании невинно приговоренные к казни. А гонцы из Лот-Алхави добирались ой как долго. Терпения Рыжему не занимать, но иногда он срывался даже на Дайнаре. Но когда тот в порыве откровенности спросил, уж не влюбился ли тот в белокурую красавицу, Мэй поглядел на соратника такими круглыми глазами, что тот устыдился своего предположения.

– Это Кай Огненный, сын Шиана Медведя.

– Пусть заходит, коли пришел! – наказал Рыжий.

Пришлось впустить приблудного нэсса, но лучше уж это, чем очередной приступ раздражения и тоски.

Кай осторожно нырнул в палатку с отчаянно колотящимся от страха сердцем. Он прекрасно помнил рыжего князя в бою. Сущий демон во плоти, а не человек. Но сейчас на раскладном походном топчане лежал на спине вовсе не обитатель бездн. По перекошенному лицу заметно было, что князь страдает от боли. Еще бы ему не страдать, когда бородатый насупленный дядька шьет его по-живому страшного вида кривой иглой. Под топчаном стоял таз полный ярко-красной от крови воды.

– Здрав будь, добрый князь! – поклонился, как полагается, Кай.

– Буду, – прошипел сквозь зубы Мэй. – Ежели наш добрый и ласковый лекарь не обуздает свою жажду мучительства.

– Я вот и думаю: может, и рот кое-кому зашить? – проворчал Гвифин беззлобно.

– Задницу себе зашей, – рявкнул Рыжий и рассмеялся через силу собственной грубой шутке.

Хворый шутит, значит, помирать не собирается. Эту истину знает каждый врачеватель. И хоть смотреть на свежие стежки, стягивающие живую кожу, было страшновато, а все же старые раны князя выглядели еще ужасней. Взять хотя бы отливающие синеватым перламутром длинные рубцы, тянущиеся от левого плеча к правому бедру. Не иначе, зверь дикий рвал. Как только князь выжил после такого?

– Зачем пришел? – спросил Мэй.

В исподних портках, босой и простоволосый, Мэйтианн не внушал особого трепета. Мужик как мужик, еще не шибко старый, небритый, и ругается по-простому, без выкрутасов. Почему-то именно к Рыжему Мэю исполнился доверия новоиспеченный чародей Кай.

– Возьми меня в свое войско, добрый князь, – попросился юноша. – Буду верой и правдой тебе служить. Тебе и твоему фрэю.

Он кивнул на Гвифина, который закончил портняжные работы и полоскал руки в миске с мыльной водицей.

– Скажи честно, в’етт, тебя отец выгнал или сам сбежал? – пытливо спросил князь.

Парень залился краской по самые брови. К нему обратились как к взрослому мужчине, стало быть, все по-серьезному. Разговор пойдет суровый.

– Ушел сам, но с отцовым благословением, – признался Кай. – Невмоготу стало.

– Так быстро? – удивился Мэй. – Три луны всего миновало, а уже заклевали. Э-х-х… Невежественные вы существа, в’етт.

– Небось ихний госс почуял конкурента, – проворчал ведун.

Ответить Каю было нечего. Был себе свой среди своих, и в одночасье превратился в чужака, внушающего односельчанам лишь страх. Да и госс, само собой, подзуживал.

– Мал ты еще для боевого мага. Тебе учиться надо, – вздохнул Рыжий, делая осторожную попытку встать. – У чародея из числа твоего народа, разумеется, – уточнил он.

– Где ж его сыскать мага энтого? А? – испугался Кай. – Нешто они под каждым кустом сидят – маги нэсские?

– Под каждым не под каждым, а в Приграничье таковых точно нету, – заявил авторитетно Гвифин. – Я одного знал в Лаэг-Мирани. Но Алфир мог уже и помереть.

Когда князь принял более-менее вертикальное положение, ведун стал тщательно смазывать свежезашитые раны Мэя пахучей липкой мазью и сверху накладывать повязки. Рыжий терпел, время от времени резко втягивая воздух меж стиснутых зубов. Чудодейственная мазь пекла, как раскаленные уголья. Зато заживать будет быстро и без уродливых рубцов.