Злое сердце куклы

Незнакомка обольстительно улыбнулась, села в кресло напротив и перебросила ногу на ногу. И только потом небрежным движением руки подняла большие темные очки на макушку.

– Ну, здравствуй еще раз, Саввушка.

Он долго смотрел в зелено-карие глаза, безумно лукавые, с восторгом и страхом, пытаясь привыкнуть к этому облику. Она хорошо понимала эмоции старика и не торопила его.

– Здравствуй, Лилит.

– Как тебе моя новая шкурка? – Она провела рукой от плеча до груди. – Я не про одежду. Супер?

У него отлегло от сердца – даже стало легче дышать. О да, они говорили на одном языке! После стольких лет!..

– Выше всяких похвал. Глазам не верю. Но как тебе удалось?..

– Легко. Когда судьба протягивает тебе выигрышный билет – хватай его и беги. Так я и поступила. Но исповедь и слезы не входят в мои планы. Ты принес, что мне нужно?

– Она в чемодане, – ответил Беспалов и кивнул.

У стены дожидался старый чемодан с поперечными деревянными обводами. Директор тетра кукол «Лукоморье» господин Цоколь и худрук Песняков сразу признали бы в этом трофейном немецком чемодане тот самый, в котором пятнадцать лет назад Савва Беспалов принес им свою бесподобную Алису. На такой чемодан и сядь со всего размаха – не сломается. Как раз для транспортировки особо ценных грузов.

– Бери его, и пойдем, – сказала молодая женщина. Когда они проходили мимо консьержки, бросила: – Этот человек ко мне, он продавец кукол, я о нем говорила.

Они поднялись по лестнице. Лика открыла дверь, он вошел следом.

– Клади чемодан на кровать, – сказала она. – И показывай товар.

Беспалов аккуратно положил чемодан, щелкнул замками и открыл крышку. В поролоновой форме лежала зеленоглазая Лилит.

– Это какая по счету?

– Вторая.

– Я помню ее. – Она вытащила куклу из футляра, повертела в руках и положила обратно. – Великолепный образец.

– Да, неплох.

– А первая?

– У нее сломана рука – сустав.

– А третья – она уничтожена?

– Да, Верочкой Селезневой. Дурочка облила ее бензином и сожгла во дворе своего дома.

– И сошла с ума.

– Увы – она сорвала процесс.

– Первые три оказались хороши, но в чем-то несовершенны, – констатировала молодая женщина. – И только четвертая удалась на славу.

– Да, четвертая вышла на все сто.

– И на этот раз были верно прочитаны заклинания?

– И это тоже, – согласился Беспалов.

– Сколько она пролежала у тебя?

– Более десяти лет.

– И все-таки Женечка помешалась. Почему?

– Она была ребенком – вдвоем вам оказалось тесно в этой хрупкой оболочке.

Молодая женщина озабоченно смотрела на куклу в открытом чемодане:

– Этот вопрос интересует только по одной причине: что мне самой ждать в будущем? Что ждет меня?

– В таком теле? – усмехнулся старик. – Успех, деньги, слава. Или ты хотела что-то еще?

– Нет, этого будет достаточно.

– Можно спросить?

– Валяй, Савва.

– Чье это тело?

– Одной красотки, которая имела сокровище, но пользоваться им боялась. Представляешь? Получить гоночную машину и даже не посметь хоть разок прокатиться с ветерком? Разве это не преступление?

– Да, глупо.

– Она будет не внакладе. Наверстаю.

– В этом я не сомневаюсь.

– Хорошо помнишь меня?

– Пятьдесят пять лет прошло, а помню все, как вчера.

– Саввушка, Саввушка. – Она приложила ладонь к его щеке. – Мой старый рыцарь.

– Ты забираешь куклу с концами?

– Разумеется.

– А где главный образец, священный сосуд, мой грааль?

– В полиции.

– Копия нужна для подлога?

– Именно, Саввушка, именно…

– Расклад ясен.

Она обольстительно посмотрела на старого кукольника:

– Я готова расплатиться с тобой – прямо сейчас. Ты заслужил.

– О чем ты говоришь? Деньги у меня есть.

– Меня так трудно понять? – усмехнулась она. – Ты еще что-то можешь?

– В смысле?

– Ну что тут неясного? Как мужчина?

До старика дошло, и у него задрожали губы.

– Ты сейчас играешь мной?

– И не думаю. Я же обещала тебе награду.

– Ты предлагаешь себя? Гоночную машину?

– Именно.

– Ты все еще моя Лилит? Моя девочка, моя любимая? – Старик едва не подавился слюной. – Но насколько?

Она усмехнулась:

– Если ты спросишь, помню ли я, как мы ездили на электричке далеко за город, мотались по лесам и полям, а потом занимались любовью на берегу озера, я отвечу: да, помню. Я помню тебя шестнадцатилетнего, с пшеничной шевелюрой, совсем еще неопытного, как и все твои чувства. Потому что это – я…

Он подошел к ней, положил руки на бедра, ткнулся лицом в шею.

– Лилит, – хрипло прошептал он. – Девочка моя…

– Подожди. – Она отстранилась.

Быстро стянула через голову серебристое платье и, оглядевшись, повесила его на спинку стула. Затем стянула трусики, отправила туда же и призывно развела руками:

– Пользуйся, Саввушка, она ждет тебя…