Злой

«Она столько раз просила меня не идти на ярмарку, — внезапно вспомнил Кубусь. — Что за глупости! Почему это её волнует? Такие пустяки…»

Вечером он пойдёт в бар «Наслаждение», как они условились. Теперь его девушка спит в его комнате, потом запрёт двери его ключом, а ключ возьмёт с собой.

— Свободно? — крикнул Кубусь, останавливая такси. Шофёр молча опустил флажок счётчика.

— Пан, — спросил вдруг Кубусь, поставив ногу на подножку, — скажите, я вам нравлюсь?

Шофёр посмотрел на него без восторга, но с тем одобрением, которое угадывается во взгляде каждого варшавянина, когда он видит кого-то навеселе в восемь часов утра.

— Ничего себе блондин, — ответил он флегматично, меряя Кубуся доброжелательным взглядом. — В толпе сойдёт.

— Тогда поехали, пан, в Кошики, — радостно бросил Кубусь, падая на сиденье.

Расшатанный «оппель» начал подпрыгивать на булыжниках Пулавской улицы, центральной артерии Мокотува.

В день ярмарки Кошики выглядели необычно. Эту необычность придавали, прежде всего, люди. За годы своего существования Кошики уже видели бесчисленное количество превосходных, исключительных и удивительных товаров. Поэтому все чудеса, свезённые сюда энергичными работниками кооператива «Мазовецкая клубника», не могли сдвинуть с места эти стены или сотрясти хотя бы один их кирпич.

Что и говорить, богатый зелёный ковёр из привлекающих своей влажной свежестью кочанов салата поверг бы в смятение самых взыскательных любителей импрессионистской зелени и поразил бы даже ирландцев, с незапамятных времён присвоивших себе монополию на этот цвет.

Искушали своей аппетитностью и мастерски уложенные пирамиды разнокалиберной редиски, заставляющей вспомнить благословенный румянец детских щёчек.

Целые рундуки гибкими пучками покрывала пахучая рощица роскошнейшего порея; как драгоценная коллекция живых красок, привлекали взгляд пышная морковь, сварливая петрушка, требовательные сельдерей и спаржа, аристократические парниковые помидоры, клубника и ещё много других редкостных даров природы.

Всем этим богатством и изобилием Кошики, однако, нельзя было удивить. Поражало другое: люди, расхваливавшие на ярмарке сокровища «Мазовецкой клубники», совсем не походили на аборигенов Кошиков.

Оседлые и спокойные продавцы этого рынка, потомки уважаемых перекупщиц, продавцов и палаточников, словно приросших к своему товару, лавочников и мелких торговцев, имели с нагрянувшими продавцами с возов и уличными рундучниками столько же общего, как почтенные хлеборобы с хищными кочевниками. Грубоватые люди в белых фартуках тревожно поглядывали из-за чистых застеклённых рундуков на ту сторону рынка, где хозяйничали пришельцы быстрые, нервные, ловкие, крикливые сезонники.

Они стояли здесь в таком количестве, какого ещё никогда не знали Кошики, элегантно одетые в форменные тёмно-синие костюмы «с ниточкой», без рубашек и воротничков. Кое-где ряды мужчин были украшены представительницами прекрасного пола, с платками на головах, с острыми накрашенными лицами и обязательной сигаретой в почерневших зубах или в толстых пальцах с ярким маникюром.

Из-под лихо сдвинутых шапочек смотрели чуткие, насторожённые глаза с тем особым выражением, которое придаёт водка, беспутная жизнь и постоянная готовность к драке.

Пан в котелке, с зонтиком в руке, в свежем целлулоидном воротничке с отогнутыми уголками, сновал толпе, с интересом разглядывая всё вокруг. Густая толпа была явно взволнована событием: реклама в «Экспрессе» сделала своё дело. Вокруг звенели выкрики продавцов, с азартом демонстрировавших доверенные им экспонаты.

— Эти огурцы, прошу панство, — ораторствовал крепкий мужчина с огромным носом на изрытом ямками лице цвета свёклы, — эти экземпляры исключительно зернистые. Каждый проверен: семьсот пятьдесят зёрнышек в каждом! За бракованные доплачиваю по половине злотого за зёрнышко! Прошу пересчитать! Кому? Кому?

— Земляника, ананасы, выращенные лучшим, патентованным мичуринским методом! На восемь недель досрочно закончили план созревания! — плевался словами сквозь реденькие зубы горячий молодой человек в полосатой жёлто-зелёно-голубой рубашке.

— Ботаника нас учит, — живо жестикулировал невзрачный худой человечек с острым птичьим лицом и на редкость маленьким ртом, — что шпинат — невероятно питательное растение! — Говоря это, он подбрасывал обеими руками кучки нежных тёмно-зелёных листьев.

«Пока что абсолютно спокойно», — подумал пан в котелке и нырнул в толпу, не поддавшись искушающим восхвалениям продавца шпината.