Злой город

Вода потихоньку начала спадать, большая река еще не вернулась в свое русло, но перед рвом она уже потихоньку отступила. Все понимали, что как только можно будет подступить ко рву, начнется подготовка к штурму. Воины Субедея уже так ненавидели эту крепость и железных урусов, что готовы были взять ее безоружными!

Багатур вдруг решил, что начинать строить мост можно и по колено в воде, делать-то это предстояло рабам. Их осталось уже совсем немного, рабов кормили в последнюю очередь, а по округе удалось набрать всего человек десять немощных стариков, остальные либо разбежались, либо сидели в крепости. Стариков Субедей распорядился казнить на виду у железных урусов, а работать заставил согнанных немногочисленных женщин.

Вода спала и в меньшей реке, правда, пойма так и осталась непроходимой, там, видно, до середины лета будет мокро, но появилась возможность подходить к самому берегу реки и даже метать стрелы в крепость. Туда полетели первые зажигательные стрелы. Это вызвало ссору между Гуюком и Субедеем. Полководец не решился вызвать царевича к себе, но и сам поехать отказался. Каждый считал себя более значимой фигурой, а Гуюк еще и более родовитой. Собственно, так и было, ведь он чингизид, внук Потрясателя Вселенной. Но Субедей один из четырех Верных псов Потрясателя, что стоило куда больше, чем родственные связи. Субедею пришлось прислать к царевичу письменное послание.

Гонец с трудом переправился через небольшую речку, берега которой превратились в настоящее месиво с грязью по колено. Являться в таком виде к Гуюк-хану было оскорбительно для того, пришлось спешно мыться в ближайшей луже, выслушивая нелестные шуточки кебтеулов Гуюка, мол, вот какие грязные воины у Субедея, даже не могут вымыться у себя, перебираются на их сторону.

Царевич занимался привычным делом – пил и ел, причем больше пил. Ему надоело все: урусские города, которые невозможно взять быстро, леса, где нет прохода коннице, вода вокруг, необходимость сидеть без дела и ждать непонятно чего. В степи уже давно зеленая трава, а здесь какие-то цветочки из-под снега и грязь. Правда, в последние дни основательно зазеленело, но тут оказалось, что за время вынужденного стояния кони так основательно вытоптали все вокруг, что ничего расти просто не могло. Можно бы забраться в лес и попасти коней на полянках, но проклятые железные урусы словно крали этих коней, во всяком случае, никто из уходивших подальше не возвращался. Гуюк был готов отдать команду забрасывать проклятый город зажигательными стрелами день и ночь, только чтобы увидеть, как прыгают со своих горящих стен эти железные урусы.

Гуюк взял послание Субедея, но читать сам не стал, он был неграмотен. Зачем, если есть столько готовых не просто прочитать, но и толково разъяснить написанное, если что-то непонятно. Слуга, стоявший позади, с готовностью подхватил письмо, развернул и, пробежав глазами, тихо объяснил царевичу, что Субедей-багатур требует не поджигать город, потому что ему приказано взять в нем все целым. Это приказ хана.

Несколько мгновений посланный Субедеем кебтеул стоял под ненавидящим взглядом Гуюка, гадая, доживет ли до вечера. Наконец царевич решил ответить:

– Иди, передашь багатуру на словах, что я сам знаю, что и когда мне делать. А мои люди подчиняются только моим приказам.

Это была не просто дерзость, это было неуважение к воле джихангира. Отдавал ли себе отчет Гуюк, что играет с огнем? Кебтеул уже вышел вон, а царевич все смотрел на то место, где он стоял, не отводя задумчивого взгляда. Да, он понимал, что делал. Это откровенное неподчинение Бату-хану, но сейчас тому не до Гуюка, к тому же всегда можно сделать вид, что глупый кебтеул неверно передал слова царевича.

Но Гуюк думал не об этом, он пытался сообразить, чем Субедею грозит провал осады города. Бату-хан дал ему несколько дней, но половодье задержало штурм на целый месяц. За это время и люди, и кони просто оголодали, еще чуть – и начнется настоящий падеж лошадей, тогда беда. Уже сейчас далеко не все кони могут полноценно идти в атаку, у них подкашиваются ноги!

Несомненно, как только вода хоть чуть отступит, Субедей начнет штурм. С его, Гуюка, стороны штурмовать бесполезно, пока скользкий глинистый склон не подсохнет основательно, взобраться будет невозможно. Значит, основной штурм будет у Субедея, значит, ему и достанется все, что окажется в крепости. Гуюк ничуть не сомневался, что уж найденным зерном Субедей ни с кем делиться не станет, разве что отдаст хану, и то предварительно досыта накормив своих коней.

Может, сыграть на этом? Обвинить багатура в том, что скрыл добычу? Если ему вообще удастся справиться с проклятым городом. А если нет? Как бы тень злости хана на своего оплошавшего наставника не легла на царевича тоже.

Нет, он должен постараться, чтобы у Субедея ничего не получилось. Железные урусы сожгли одну осадную машину, если бы удалось уничтожить еще одну, то Субедей остался бы без ничего, а штурмовать эти стены можно бесконечно долго…