«Злой город» против Батыя. «Бессмертный гарнизон»

– Ты же знаешь, государыня, что князь Андрей без ведома своего старшего брата шагу ступить не смеет, – заметил Матвей Цыба. – Воитель из него никудышный да и правитель тоже. Куда ему супротив Батыя идти!

– Значит, поезжай в Киев, боярин, – решительно промолвила Феодосия Игоревна. – Потолкуй с Михаилом Всеволодовичем, скажи ему, что в стороне он не отсидится и напасти татарской не минует. Батыга все едино придет к нему в Киев ни в этом году, так в следующем.

– Ладно, княгиня, сделаю, как велишь, – промолвил Матвей Цыба с унылыми нотками в голосе. – Сегодня же отправлюсь в путь.

– Не медли, боярин! – воскликнула Феодосия Игоревна. – Сей же час собирайся в дорогу! Время не ждет. Татары наверняка уже под Козельском стоят.

– Уразумел, матушка! – Матвей Цыба поднялся со стула. – Немедля велю конюху лошадей запрягать в сани.

– С Богом, друже! – Княгиня порывисто шагнула к боярину Матвею и обняла его на прощанье. – Я стану молиться за тебя!

Трусоватый и алчный Матвей Цыба втайне помышлял только о том, как бы поскорее отделаться от Феодосии Игоревны и сбежать в Дедославль с ларцом золота, полученным им от козельских бояр для подкупа князей. Делиться этим золотом Матвей Цыба ни с кем не хотел, полагая, что спасения от Батыевой орды все равно никакой нет. Уж если татары смогли так быстро разбить суздальских Мономашичей, сильнейших князей на Руси, то черниговским Ольговичам явно не хватит сил, чтобы победить орду Батыя.

«Плетью обуха не перешибешь! – молвил Матвей Цыба двум своим гридням, которые сопровождали его в этой посольской поездке. – Пущай Феодосия Игоревна сама промышляет и о себе, и о Козельске. Не умела она внимать здравым советам в свое время, так пусть теперь расхлебывает! Снега вот-вот растают, не хватало мне в ростепель по разбитым дорогам до Киева тащиться. Я лучше двинусь к Дедославлю, к своей семье».

Гридни и конюх боярина Матвея были полностью с ним согласны. Все трое были алчны до мозга костей, как и их господин. Узнав от Матвея Цыбы, что тот готов отсыпать им золотишка из заветного ларца за верную службу, конюх и гридни единодушно высказались, что самое верное решение – это поскорее убраться в Дедославль. Мол, сей град стоит на отшибе среди лесов, мунгалы в эту глухомань вряд ли сунутся.

Выехав из Брянска, Матвей Цыба и его люди повернули коней не на запад, к Днепру, а на восток, к верховьям Оки.

Эти края были хорошо известны Матвею Цыбе, ибо здесь проходили торговые пути, с незапамятных времен связывавшие Окский речной путь с Десной и Сеймом. Отец Матвея Цыбы вел неплохую торговлю с иноземными купцами не только в Козельске, но и на речных переволоках. В свои торговые поездки он часто брал и своего сына, по складу характера не годившегося в дружинники.

Трясясь в седле, Матвей Цыба радовался в душе тому, что всеобщая беда вдруг обратилась для него великим благом. Он стал сказочно богат и к тому же выбрал укромное место, где можно было переждать татарское нашествие. До Дедославля Матвей Цыба решил добираться укромными путями, дабы исключить любые ненужные встречи и расспросы. Знакомых у него было очень много по городам и весям, поскольку всякая торговля располагает людей к общению и заключению различных сделок. По этой причине Матвей Цыба объехал стороной городок Карачев и несколько сел, лежащих поблизости от него. В Карачев частенько наведывались торговцы из Козельска, иные даже проводили там всю зиму. Случайно столкнуться с кем-нибудь из этих людей Матвею Цыбе совсем не хотелось.

Когда стемнело, гридни стали упрашивать Матвея Цыбу завернуть в какую-нибудь деревушку, чтобы заночевать там. Но осторожный Матвей Цыба не решился на это. По его мнению, они еще недалеко отъехали от Брянска и Карачева, поэтому запросто могли встретить знакомое лицо в самый неподходящий момент. Ночь боярин Матвей и его люди провели в лесу у костра.

На рассвете они продолжили свой путь на восток, по-прежнему избегая городов и селений.

Когда до Оки было уже рукой подать, один из боярских гридней заметил густой дым над лесистым косогором. Матвей Цыба выслал его вперед, чтобы узнать, что это полыхает за лесом. Гридень ускакал да и сгинул. Сколь ни ждал его Матвей Цыба, назад он не воротился. Одолеваемый недобрыми предчувствиями, боярин с оставшимися слугами решил объехать опасное место стороной. Внезапно из дальнего леса вынырнули всадники на лохматых приземистых лошадках, было их не меньше тридцати.

«Татары!» – крикнул гридень Самоха, вглядевшись в стремительно приближающихся наездников в мохнатых шапках с длинным узким верхом.

От этого испуганного вопля внутри у Матвея Цыбы словно что-то оборвалось. Ему захотелось упасть на снег и разрыдаться от жгучей обиды и бессилия. Гридень и конюх сразу же бросились наутек, нещадно погоняя коней. Причем конюх вскочил на коня своего господина, который спрыгнул с седла, чтобы размять ноги.

Матвей Цыба попытался было развернуть сани с поклажей, чтобы на них уйти от погони, но сани завязли в рыхлом подталом снегу. Усталые лошади хрипели и не могли сдвинуться с места.