Злой рок. Политика катастроф

Ученые эпохи Возрождения, вслед за более ранними мусульманскими авторами, возродили идеи Гиппократа и Галена, в чьих трудах были определены шесть факторов, влияющих на здоровье человека: климат, движение и покой, диета, режим сна, опорожнение и сексуальная активность, а также болезни души^[504]. Против чумы все это было бесполезно. Впрочем, столь же бесполезной оказалась и «теория миазмов» (miasmatism). «Чумной костюм», созданный венецианскими врачами и сочетавший промасленное воском одеяние и маску, похожую на длинный клюв (в нем находились травы), помогал не лучше, чем в 1665 году сжигание серы на лондонских улицах. А что до попыток отогнать чуму при помощи религиозных служб, они, как и шествия флагеллантов, были не просто бессмысленны, но и пагубны. Один францисканец-обсервант сказал венецианскому дожу: «Если того желает Бог, то закрыть церкви будет недостаточно. Необходимо излечить причины, вызвавшие чуму, – устранить ужасные грехи, что совершаются повсюду; прекратить хулу на Бога и святых; закрыть школы, где творят содомию; и запретить те нескончаемые контракты, которые ростовщики заключают в Риальто»^[505]. В 1625 году архиепископ Кентерберийский говорил английскому послу в Османской империи: «Мы, располагая более глубоким знанием, приняли меры, дабы утолить гнев Господень, явившийся в облике морового поветрия, и потому в парламенте издан декрет о торжественных постах и общих молитвах по всему королевству, и сам король присоединился в церкви Вестминстера к лордам и остальным горожанам»^[506]. В 1630 году папа Урбан VIII отлучил от церкви флорентийскую санитарную комиссию за то, что та запретила шествия. На следующий год священник из деревни Монтелупо-Фьорентино, обнесенной стенами и расположенной в 12 милях (ок. 19 км) от Флоренции, нарушил флорентийские запреты на проведение шествий^[507]. Но его пастве особой пользы это не принесло.

Флорентийские власти, как и их английские «коллеги», понимали, что, как бы ни распространялась чума – через миазмы или иным путем, – свободное передвижение людей делу помочь не может. В Венецианской республике Черная смерть содействовала нововведениям: прибывающих моряков стали принудительно помещать в специальную лечебницу на определенный период, причем изначально – в 1377 году в порту Рагузы (ныне Дубровник) – он составлял всего тридцать дней^[508]. В 1383 году власти Марселя продлили обязательный период изоляции до сорока дней, откуда карантин и получил свое название^[509]. (Сам срок принимался с отсылкой к Библии: сорок дней и ночей длился Всемирный потоп, описанный в Книге Бытия; сорок лет странствовал по пустыне израильский народ; сорок дней постился в пустыне Христос^[510].) Неоднократные вспышки чумы привели к постепенному развитию четырех принципов, призванных ограничить заражение. Во-первых, устанавливали контроль за границами – морские и наземные карантины удерживали болезнь на расстоянии, а санитарные кордоны не выпускали зараженных. Во-вторых, применяли социальное дистанцирование, запрещая собрания; усопших хоронили в особых ямах; вещи и жилища умерших от чумы уничтожали. В-третьих, вводили «локдауны» (строгую изоляцию и отделение больных от здоровых), во время которых, помимо прочего, заболевшим позволяли пребывать лишь в чумных бараках и лечебницах или же в их собственных домах. И, в-четвертых, следили за состоянием здоровья людей, выдавая карантинные свидетельства, которые подтверждали, что корабль или караван не переносит чуму. Кроме того, Флоренция проводила эксперименты, бесплатно раздавая еду и оказывая медицинскую помощь тем, кто из-за чумы лишился средств к существованию, – так власти стремились воспрепятствовать бродяжничеству и в то же время облегчить людям жизнь^[511]. На примере Феррары можно увидеть, как все эти меры применялись совместно. Во время чумы город закрывал все ворота, кроме двух, выставляя у них группы наблюдения, «состоявшие из богатых аристократов, городских чиновников, врачей и аптекарей». Состояние здоровья отслеживалось при помощи санитарных свидетельств (fedi di sanità), которые позволяли удостовериться в том, что люди прибыли из областей, свободных от чумы. Если же у тех, кто хотел войти в город, были симптомы, таких людей силой помещали на карантин в лечебницы, возведенные вне городских стен^[512]. Принудительное применение этих и других мер общественной гигиены потребовало усилить охрану порядка. В 1576 году главный чиновник, отвечавший за здравоохранение в Палермо, отмечал, что его девиз – «золото, пламя и виселица»: золотом платят налоги; в огне сжигают зараженные товары; а виселицы уготованы тем, кто не подчиняется приказам санитарного совета.