Злой рыцарь

Откидывая голову назад, я закрываю глаза и просто улучаю момент, чтобы все это впитать.

Тео был последним человеком — ладно, может, и не последним, но он был довольно далеко внизу в моем списке, — которого я ожидал найти после тренировки по подбадриванию. И хотя он, возможно, сказал довольно много по дороге сюда, я не чувствую, что действительно что-то узнала. Ну, кроме того факта, что Себ потерял родителя. Это отстой. Я должена знать. Но какое, черт возьми, это имеет отношение ко мне?

Урчание в животе заставляет меня снова сесть, готовая пойти и найти то, что Энджи могла бы приготовить для меня. Вид конверта останавливает меня, и я быстро вскрываю его.

Внутри один квадратный листок бумаги, и я быстро вытаскиваю его.

Вскоре я узнаю, что это не что-то из гаража, а фотография, от которой мое сердце подпрыгивает к горлу.

Я смотрю вниз на изображение. Это немного размыто, но очевидно, что это мы с Тоби… в моей комнате прошлой ночью.

«Какого хрена на самом деле?»

Моя рука дрожит, когда я смотрю на него. Кто, черт возьми, снял это? Кто бы позаботился о том, чтобы снять это?

Перевернув изображение, я нахожу записку, нацарапанную на обороте.

Тебе не следовало приходить сюда.

«Ублюдок», — рявкаю я, изображение сморщивается, когда мой кулак сжимается.

Гребаный Себастьян.

Неудивительно, что он послал Тео забрать меня. Он был занят, пытаясь, блядь, разыграть меня.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Себастьян

«Она вернулась домой в безопасности», — говорит Тео, заходя к себе домой чуть позже семи.

«Отлично», — бормочу я, даже не отрывая взгляда от своего планшета.

«Скажи мне еще раз, почему ты не мог забрать ее сам?»

«Потому что я не мог, ясно?»

«Верно. Ты должен просто пойти туда и трахнуть ее, выкинуть это из головы, чтобы сосредоточиться».

«Отличный совет, Тео. Спасибо.»

«Что? Это то, что ты обычно делаешь», — утверждает он, кладя локти на кухонную стойку и глядя на меня.

«Да, хорошо. Это совсем другое дело».

«Потому что она наша пропавшая принцесса?»

«Нет, потому что она … потому что ее отец…» Я оборвал себя, не позволяя себе сказать это вслух.

«Я знаю, Себ», — говорит он, снова вставая и откидывая волосы со лба. «Но…»

«Но что, Чирилло? Скажи мне, как я должен со всем этим справиться».

«Нет правильного или неправильного, но… ты не единственный, кто потерял людей».

Между нами тянется молчание, пока я пытаюсь вникнуть в его слова. Осознание поражает меня.

«Трахни меня. Ты на ее стороне».

«Что? Нет. Никогда. Но ты когда-нибудь задумывался о том, что, возможно, ей так же больно, как и тебе?»

Я поднимаю на него бровь.

«Дело не в ней», — огрызаюсь я, вскакивая с дивана и выбегая из дома.

«Себ, давай, чувак», — зовет он меня вслед. Но с меня хватит. Так чертовски хватит.

* * *

Еще не так поздно, как в прошлый раз, когда я был здесь, поэтому все еще светло — хотя и едва, из — за тяжелых дождевых облаков, затемняющих небо, — когда я спускаюсь по старым ухабистым тропинкам, чтобы добраться до двух надгробий, которые я обычно посещаю только раз в год. Дождь все еще идет, но далеко не так сильно, как раньше. Но все, начиная с моего предыдущего визита сюда, было настолько испорчено, что это единственное место, о котором я могу думать.

С бутылкой водки и косяком наготове я опускаюсь, чтобы отдохнуть на том же камне, на котором сидел той ночью.

«Все испорчено», — бормочу я в надежде, что кто-нибудь, возможно, действительно меня послушает. «Мама — катастрофа. Я чертова катастрофа». Положив руки на колени, я опускаю лоб на руки и прерывисто вдыхаю. «Все было не так, как должно было быть», — шепчу я.

Подняв голову, я смотрю на камень напротив меня.

Кристофер Папатонис

Любящий муж и отец

Горе поглощает меня, когда я смотрю на это, боль от того факта, что я не помню человека, о котором София и Зои так высоко отзываются. Мама тоже, когда может.

Но это ничто по сравнению с болью, которая пронзает меня, когда я оглядываюсь через плечо на камень, на который опираюсь.

У меня остались бесконечные воспоминания об этом, и я понятия не имею, становится ли от этого легче или просто больнее, зная, какой яркий свет был отнят у нас.

Деми Папатонис.

Эмоции обжигают мне горло, когда я думаю о ее улыбающемся лице, когда мы вместе бегали по саду, вызывая общий хаос в доме, с которым у Софии и Зои не было другого выбора, кроме как иметь дело, поскольку они были старше, и мама уже тогда отстранилась. Если бы мы только знали, как все будет плохо, когда мы потеряем и Деми.

Между нами был всего год разницы, и, кроме парней, которые всегда были на моей стороне, она была моей лучшей подругой. И вот однажды ее там больше не было. Я помню, как София пыталась сказать мне, что она ушла, чтобы быть с папой как будто это могло все исправит.

Это, черт возьми, не так. Ничто не могло сделать это лучше.

Поднося бутылку к губам, я проглатываю половину в надежде заглушить боль. В прошлом я всегда терпел неудачу, поэтому у меня нет причин думать, что сегодня все будет по-другому.

Есть только одна вещь, которая хоть немного облегчает боль.

Потерять себя в ком-то другом.

В ней.