Злой ветер с Каталаунских полей

- Кубики, кубики, — печально сказал Севрюгин, — Кубики, Меркуша, есть память о безвременно усопшей мамаше.

- Скотина ты, Севрюгин.

- Скотина, — согласно сказал Севрюгин. — Однако кубики в моём гениальном плане сыграли основную роль. Смотри, Меркуша, и запоминай. Повторять не стану. Расклад тут достаточно простой. Можно сказать, весьма банальный. Что мы имеем, Меркуша? Мы имеем издателя. Чего мы хотим? Мы хотим жить. Но как? Мы хочем жить хорошо и даже лучше. Канифольно и с оттягом мы желаем жить. Привольно, и с баблом. Чтобы бабла у нас было навалом, и бабы не переводились. Машину мы хочем и особняк, на курортах отдыхать и в заграницы ездить. Это мы. А чего хочет издатель? Издатель, Меркуша, хочет того же самого, что и мы. Только в гораздо больших размерах. Почему? Глупый вопрос. Кто такой издатель? Капиталист. Для чего он затевал свое неблагодарное дело? Может быть, для того, чтобы ознакомить массы с капитальными трудами гиганта мысли М. Бессонова? Да на хрена ему сдался гигант мысли Бессонов! Дело свое он начал для извлечения прибыли. И никак иначе. Следовательно, основная его цель — максимальное извлечение прибыли. Следи за мыслью, Меркуша. На ком можно сделать хорошие бабки? В первую очередь — на именах проверенных. Классики там, знаменитости разные. Затем — на именах раскрученных. И только потом дойдет очередь и до всяких там Меркуриев и, упаси господи, Бессоновых. Следовательно, наша главная задача — попасть в разряд имён раскрученных. Что для этого необходимо? Для этого, Меркуша, необходимы три вещи. Нужно предложить товар, который будет продаваться. Раз. Сделать на продаваемом товаре имя. Два. Стать для издателя неиссякаемым и постоянным источником извлечения прибыли. Три.

- Всего то, — сказал Меркурий Бессонов.

- Трудно, — Севрюгин звякнул ногтем о стекло бутылки, — однако не смертельно. С товаром несложно. Что в моде у публики? Любовные истории, скандальные разоблачения, фантастика, фэнтези, триллеры, боевики, репортажи с Рублёвки. Чтиво, да? Да, чтиво. Массовая литература. Что интересует обывателя? Меркуша! при всех высоких материях, обывателя, или мещанина, всегда, от начала времён, интересовали и интересуют две вещи, нет, вру, — три. Секс, насилие и смерть. Блуд, кровь и убийства. Всё. Остальное — технические подробности, объяснять которые становится скучно и неинтересно. Три источника и три составные части. Во тебе и кубики, Бессонов.

- Сука, — трезво сказал Меркурий Бессонов.

- Сука, — подтвердил Севрюгин, — зато я возглавляю десятку популярных губернских писателей, пропиваю за день больше, чем ты съедаешь за месяц и вообще…

- Опохмеляешься за мой счет, — желчно заметил Меркурий.

- Участь титана, — сказал Севрюгин, — наливая себе и Меркурию. — Триумф и трагедия.

- Вы-п-пьем! — зло прервал его Меркурий Бессонов.

- Чтоб и на нашей! — произнёс Севрюгин дежурный тост. — И не пересыхало!

Они выпили. Писатель Севрюгин закусил водку бутербродом с сыром и колбасой. Меркурий Бессонов скушал жирненькую сардинку и протёр замасленными пальцами стёкла очков.

Филипп Сергеевич Небритый

Наглядная агитация

Решил я как-то сходить на предвыборный митинг, а то жена мне уже всю плешь на башке проела.

- Ты, - говорит, - Филя, совершенно у меня политически неподкованный гражданин получаешься. Ничем ты у меня совершенно не интересуешься, жрешь, пьешь, да в телевизор треклятый пялишься. Ладно бы новости смотрел, просвещался помаленьку, или поединки с ведущим Владимиром Соловьёвым по второму каналу, так ведь нет, ничего окромя футбола тебя смотреть не заставишь. А то упрешься в свой гараж и пропадаешь там целыми днями, с дружками водку трескаешь. Мне прямо за тебя, Филя, обидно становиться и перед моей подружкой закадычной Варькой стыдно. Вон ейный-то мужик в партии у Жириновского состоит, прессу партийную распространяет и с флагом по праздникам разгуливает. Ты бы, Филя, как-нибудь политически просветился, узнал о международном положении и нынешнем неоднозначном политическом моменте. Опять-же, какая социальная тренда нынче намечается, поинтересовался бы не из-под палки.