Злой волк

Было ровно пять часов утра, когда над верхушками деревьев появился вертолет, и тут же началось оживление на опушке леса вокруг дома Бернда Принцлера. Одетые в черную униформу фигуры в масках пробирались через подлесок, образуя заградительный заслон. Восходящее солнце еще скрывалось за туманной полосой влажного от дождя воздуха. Боденштайн, Пия, Джем Алтунай и Катрин Фахингер наблюдали за всем происходящим из леса и видели, как десять вооруженных бойцов спецназа спускались по канату из вертолета, который парил на высоте нескольких метров над поляной недалеко от дома. Болторезные кусачки перерезали металлические раскосы больших ворот, словно масло. Пять мощных черных автомобилей с зеркальными стеклами, какие использовал спецназ, прошелестели по засыпанной щебнем лесной дороге и на высокой скорости свернули во двор. Спустя максимум три минуты после появления вертолета начался штурм.

– Неплохо, – заметил Джем, посмотрев на часы.

– Я бы назвал это «палить из пушек по воробьям», – проворчал Боденштайн. По его неподвижному лицу нельзя было понять, что происходит у него внутри, но Пия знала, что он злится на критику Николя Энгель. После того как по дороге из Хофхайма на место назначения на высоте развязки автомагистралей в Оффенбахе между Боденштайном и советником уголовной полиции Энгель произошла серьезная перепалка, никто больше не проронил ни слова. Накануне вечером с помощью фотографий, сделанных со спутника, было проанализировано расположение дома за перелеском между Лангензельбольдом и Хютенгезэсом и скоординирована операция с отрядом спецназа и военизированной полицейской ротой. Боденштайн счел запланированную акцию выходящей за рамки разумного и чистым разбазариванием денег налогоплательщиков. В ответ Николя Энгель его резко осадила, упрекнув в том, что за три недели они ничего не добились, и поэтому ей пришлось оправдываться в Министерстве внутренних дел.

Пия и Джем только переглянулись и благоразумно промолчали, так как одно-единственное неверное слово в таком состоянии взрывоопасного напряжения могло сыграть роль горящей спички, брошенной в зажигательную смесь.

Испуганная внезапно нарушенным покоем и шумом, через перелесок грациозными прыжками промчалась стая косуль. Среди деревьев затянули свой утренний концерт первые птахи, совершенно равнодушные к тому, что происходило вокруг.

– Почему тебя так разозлило то, что сказала Энгель? – спросила Пия своего шефа. – Если они профукают здесь эту операцию, это не наша проблема.

– Меня не это разозлило, – возразил Боденштайн. – Но во Франкфурте и в Управлении уголовной полиции земли было известно, где проживает Принцлер. Они его уже давно держат на примете, но до вчерашнего дня у них не было оснований для домашнего обыска.

– Что ты сказал? Они знали об этой усадьбе? – переспросила Пия скептически. – Почему же мы не получили соответствующую информацию? По крайней мере, после того, как мы побывали у матери Принцлера, во Франкфурте знали, что мы ищем его!

– Потому что мы в их глазах лишь пара придурковатых провинциальных фараонов, – ответил Боденштайн и потер небритый подбородок. – Но я больше не хочу к этому возвращаться. Если выяснится, что Принцлер убил Леонию Вергес и мы могли бы это предотвратить, если бы информационный обмен с Франкфуртом не был столь убогим, то полетят головы.

Радиостанция, которую Пия держала в руках, зашипела и защелкала.

– Мы внутри, – услышали они искаженный голос. – Здесь один мужчина, одна женщина и двое детей. Никакого сопротивления.

– Мы идем, – сказал Боденштайн.

Они прошли немного под гору через сухую листву, перебрались через канаву и вошли на участок. Слева стоял большой амбар, перед ним площадка с грилем, за забором в виде стальной решетки хранилось огромное количество запасных частей для автомобилей и мотоциклов, которые были тщательно рассортированы и аккуратно разложены. Дом располагался чуть позади и был окружен красивым просторным садом с древними деревьями и цветущим кустарником. Здесь был также бассейн и детская площадка. Истинный рай.

На влажном газоне, недалеко от дома, на животе лежал человек. Он был в футболке, шортах и без обуви. Его кисти были загнуты за спину и стянуты кабельными хомутами. Двое полицейских помогли ему встать на ноги. В двери, открытой с применением силы, стояла темноволосая женщина, которая обхватила руками бьющегося в истерике мальчика примерно лет двенадцати. Другой мальчик, чуть постарше и ростом почти с мать, не позволял себе плакать, но и у него на лице был написан страх, вызванный внезапным нападением в эти предрассветные сумерки.

Доктор Николя Энгель в сером брючном костюме, на который она надела бронежилет, стояла перед бородатым великаном, как Давид перед Голиафом – как обычно, бесстрашная и самоуверенная.

– Вы временно задержаны, господин Принцлер, – сказала она. – Я полагаю, что вы достаточно осведомлены о своих правах.