Злой

— Нет. Лучше дайте мне место рядом с собой. Будем вместе продавать газеты и сигареты, ладно?

Калодонт открыл дверь киоска и придвинул запасной стул.

— Садитесь, пан, — радостно пригласил он. Ему внезапно показалось, что этот утлый домик из досок и стекла, увешанный газетами, которые не позволяли заглянуть в него с улицы, неожиданно стал какой-то цитаделью, главным бастионом сил добра среди окружающих враждебных сил. — Если бы сюда ещё Компота и Шмигло! — вздохнул Калодонт.

— Вот именно, — согласился гость. — Мы провели бы тогда нечто вроде военного совета. Ведь начинают происходить важные вещи, гораздо более серьёзные, чем я думал.

— Вот-вот, — немного ворчливо подхватил Калодонт. — А вы, пан, не показываетесь целыми неделями, и я не знаю, что и думать.

— Я тоже не знаю, — ответил посетитель; на низеньком стульчике он выглядел как-то по-домашнему и совсем не грозно.

Калодонт ощутил к нему тёплую приязнь.

— Пачку «Познанских», — раздался чей-то голос за стеклом.

Калодонт подал сигареты и взял деньги.

— Незачем вспоминать все глупые сплетни, — тихо сказал Калодонт. — Их не стоит и повторять. Но всё же я должен вам кое-что рассказать.

Он подробно передал сцену в суде, разговор с поручиком Дзярским и Колянко.

— Ну а как вела себя Марта? — задумчиво спросил человек с серыми глазами.

— Конечно, не хотела верить, что вы, пан, могли стать убийцей, — поспешно заверил Калодонт. — Но тот, из милиции, был очень въедливым.

— Милиция меня не любит, это ясно. Не может любить…

— Есть ли у вас, пан, вчерашний «Экспресс»? — послышалось за стеклом.

Калодонт насторожился.

— Нет, — раздражённо бросил он, — нет.

Он снова обратился к своему собеседнику.

— Со вчерашнего дня вы, пан, — самый популярный человек в Варшаве. Конечно, в худшем значении этого слова. «Экспресс» вмиг раскупили, и сегодня целый день люди за ним гоняются.

— Да, я читал, — кивнул гость, — и у меня странное впечатление, что статью писал мой сторонник. Не знаю, почему мне это пришло в голову, но я почувствовал в статье какое-то предостережение.

— А я — нет, — горячо возразил Калодонт. — Всё подробно описано, даже этот перстень. Почему вы, пан, его не снимете, не дожидаясь неприятностей! — внезапно рассердился он. — Только слепит людям глаза.

— Потому что это дорогой для меня перстень. Память о помолвке. — Человек с серыми глазами меланхолически улыбнулся.:

— О вас говорится в статье, что вы — зло варшавских окраин. ЗЛОЙ человек.

— Я в самом деле Злой, — задумчиво ответил гость. — Это правда.

— Ничего не понимаю! — обиделся Калодонт. — Я вижу в статье обвинение, а не предостережение. Это название ЗЛОЙ уже прилипло к вам. Делают из вас, пан, последнего лоботряса, главаря варшавских хулиганов.

— Потому что я с ними борюсь, — по-мальчишески беззаботно засмеялся посетитель. — Вот почему. И всё же я вижу в статье предупреждение. Мои враги так меня назвали, ибо заинтересованы в том, чтобы меня считали Злым. И кто-то, кого я не знаю, пытается известить меня об этом с помощью статьи. Но хуже всего, что я не имею представления, кто же мне враг. От милиции меня отличают только взгляды на методы борьбы, но я не считаю её врагом. Ведь по сути мы хотим одного и того же: чтобы в городе было спокойно. Понимаю, что милиции не по душе такая частная инициатива, но ничего не поделаешь, у меня есть причины действовать так, а не иначе.

— Есть ещё вчерашний «Экспресс»? — снова донеслось из-за витрины.

— Есть, — ответил человек с серыми глазами и, вытащив из кармана газету, отдал её в нетерпеливые руки по ту сторону витрины и взял двадцать грошей.

— Этот железнодорожник врёт, — сказал он углубившемуся в свои мысли Калодонту. — Я не убивал Мехцинского. Мне было бы нетрудно найти железнодорожника и спросить, зачем он врёт, кто его заставил и для чего.

— Может, милиция? — задумался Калодонт. — Возможно, милиция хочет расследовать этот случай любой ценой и любым способом.

— Не думаю, — ответил гость. — В конце концов, там был ещё один свидетель происшествия. Знаю об этом наверняка и удивляюсь, что он не явился в милицию, не дал никаких показаний, исчез как дым. А присутствовал там несомненно. Такой невысокий мужчина. Я успел заметить, что на нём была какая-то странная шляпа — котелок или нечто подобное.

— Есть ли «Сверчок»? — спросил тоненький голосок за стеклом.

— Не морочь голову! — буркнул Калодонт.

— Дайте ему, пан, — посоветовал гость Калодонта. — Какое ребёнку дело до наших забот?

Калодонт протянул в окошко цветной журнал для детей.

— Прошу пачку «Моряков», — попросил в ту же минуту вежливый голос за витриной. Человек с серыми глазами, опережая озабоченного Калодонта, взял с полки сигареты и подал их в полукруглое окошечко. Под майским солнцем сверкнул тысячами огней великолепный бриллиант на пальце небольшой, но широкой и сильной руки.

Невысокий пан в котелке и с зонтиком, взявший сигареты, едва сдержал возглас удивления. Он поспешно заплатил и быстро ушёл. Возле трамвайной остановки, рядом с Институтом глухонемых, он сел на столбик ограды и долго смотрел на киоск, что-то записывая в блокноте.