Злой

Костюм Ромы поражал своей безвкусицей: дорогой розовый джемпер цвета детского одеяла, дорогая жёлтая «апашка» и тёмно-зелёная юбка. Всё это плохо гармонировало с веснушками на её молодом, красивом, утомлённом лице, оттенённом смолисто-чёрными волосами.

— Что это вы читаете, пан? — обратилась Олимпия к Роберту Крушине.

— «Алису в стране чудес», — ответил он.

— Нет! — звонко расхохоталась Олимпия. — Это замечательно!

— Люблю только такие книжки, — серьёзно заявил Крушина; его загорелое лицо выражало искреннюю убеждённость. — Я был сегодня на филателистической выставке, — добавил он.

— Такой старый, — с упрёком сказала Рома Леонард.

— Роберт навёрстывает упущенное в детстве, — усмехнулся Меринос.

В проходе между столиками появились Марта и Гальский. Меринос кивнул Генеку, ставившему на стол бокалы и рюмки, и шепнул ему на ухо:

— Кто этот фраер в сером пиджаке?

Генек, даже не взглянув на Гальского, стал расставлять закуски. Наклонившись к Мериносу, он шепнул:

— Какой-то врач. Приходит сюда время от времени, не очень часто.

— А женщина?

— Не знаю. Но сейчас выясню.

— О чём это вы шепчетесь? — спросила Олимпия с чарующей улыбкой. — Что ещё за тайны с паном Генеком?

— Мужские дела, уважаемая пани, — угодливо улыбнулся Генек.

Он сбежал по ступенькам в бар.

— Пан Анатоль!

Из-за стойки выглянул полный высокий человек в белом халате, с седыми висками и откормленным лицом бывшего помещика.

— Кто эта клиентка с доктором, как там его — ну, тот, со скорой помощи? — спросил Генек. Немолодой человек, сидевший ближе всех к говорившим, внезапно сполз с высокого табурета, его сигареты упали на пол возле чёрных ботинок Генека.

— Это девушка одного спортсмена, хоккеиста, холера его знает, — ответил пан Анатоль. — Такой высокий, красивый. Они сюда иногда приходят, правда, не очень часто.

Генек на цыпочках сбежал вниз. Немолодой клиент нашёл свои сигареты и снова уселся на высокий табурет. Пан Анатоль смотрел на него с явной антипатией.

— Шеф, — проговорил клиент, вынимая из только что подобранной на полу пачки половинку сигареты и тщательно запихивая её в стеклянную трубочку, — ещё одно пиво, большое, светлое.

— Сейчас, сейчас, — буркнул пан Анатоль и с нескрываемым пренебрежением стал перемешивать вермут.

— Видите ли, пан, — заговорил клиент, — я с сегодняшнего дня пошёл в отпуск, и надо это как-то отметить… Так что прошу пива.

Пан Анатоль отвернулся, чтобы скрыть отвращение, вытащил из-за стойки бутылку пива и поставил перед клиентом. У того было костлявое лицо с длинным носом, обтянутое жёлтой лоснящейся кожей.

— О нет, — заявил клиент, — это слишком крепкое, пан шеф. Прошу низкопроцентное пиво, а не двойное.

Пан Анатоль поднял глаза к небу, казалось, через минуту он застонет. Сейчас бармен отдал бы половину месячной зарплаты за удовольствие стукнуть этого клиента по длинному носу, схватить за отвороты тщательно вычищенной старомодной тужурки, сорвать с целлулоидного воротничка чёрный галстук и крикнуть:

— Вон отсюда, старое барахло, — к счётам, нарукавникам и конторскому чаю!

Он был настолько возмущён, что даже не заметил: клиент совсем не обращал на него внимания, хотя и не переставал усмехаться. Чёрные быстрые глаза его были словно прикованы к Гальскому и Марте.

Оркестр заиграл снова, и танцевальная дорожка заполнилась движущейся человеческой массой. Марта и Гальский втиснулись между танцующими. О танце не могло быть и речи, в лучшем случае парам удавалось ритмично покачиваться на месте, среди смеющихся потных лиц, перекрученных галстуков и распавшихся причёсок.

…Когда Марта и Гальский двинулись с места, на краю танцевальной дорожки появился Зенон.

— Как поживаешь, Майка? — спросил он. — Развлекаешься, да?

Его тёмные глаза слегка затуманились, красивый рот непроизвольно скривился в гримасу. Он был слегка навеселе.

Марта покраснела, но сразу же взяла себя в руки.

— Да, — ответила она. — Сегодня был вечер развлечений. А ты что тут делаешь, Зенон? Может, отмечали какую-нибудь победу?

— Ты идёшь сейчас домой? — тихо спросил Зенон. — Если да, я тебя провожу.

— Позволь, — проговорила Марта, беря под руку Гальского, — пан доктор Гальский, о котором я тебе рассказывала. А это… — она с минуту колебалась, — мой жених.

Гальский почувствовал, как холодная игла больно вонзилась где-то возле сердца. Он слегка побледнел. «Это неправда, — быстро подумал молодой врач, — это не может быть правдой».

— Очень приятно познакомиться, — улыбаясь, сказал он вслух.

Зенон подал Гальскому руку, в тёмных глазах его была враждебность.

— Ты идёшь домой? — снова спросил он Марту. — Я тебя провожу.

— Идём в гардероб, — предложила Марта, — тут мы стоим в проходе.

Все трое вышли в вестибюль, и Олимпия Шувар проводила их быстрым взглядом.

— Знаешь, — заявила в гардеробе Марта Гальскому, — мы лучше уже пойдём.

— Прекрасно, — ответил он, — я только расплачусь.

— Не беспокойтесь, пан доктор, — нахмурился Зенон, — я сам провожу панну Маевскую.

Гальский лучезарно улыбнулся.

— Я не привык оставлять женщину одну в половине второго ночи, — мягко ответил он.